Церемония казалась бесконечной. Все происходило словно вином мире или во сне – странный, причудливый, мрачный и в то же времяпрекрасный ритуал… Наконец все вышли на улицу, и кавалькада лимузинов медленнопоползла по узким, лишенным зелени улочкам.

Длинные, неуклюжие, сверкающие лаком автомобили в строгомпорядке выстроились перед высокими кирпичными стенами церкви УспенияБогоматери, рядом с которой виднелись давно заброшенные, заросшие сорнякамистроения старой школы, зиявшие пустыми, без стекол, окнами.

Карлотта встретила их на ступенях церкви. Высокая,сухощавая, она стояла, тяжело опираясь на палку, крепко обхватив ее набалдашникпокрытой пятнами, морщинистой рукой. Небрежным жестом отодвинув в сторонустоявшего рядом седовласого человека с голубыми глазами, Карлотта поманилаРоуан к себе.

Прежде чем отойти, мужчина – внешне он выглядел не намногостарше Майкла – бросил тревожный взгляд на Карлотту, торопливо пожал Роуан рукуи шепотом представился:

– Райен Мэйфейр.

Роуан догадалась, что это отец Пирса.

Вслед за гробом участники церемонии медленно и торжественновошли под готические своды. Стены просторного нефа гулко отражали звук шагов,сквозь витражи окон лился мягкий свет, в лучах которого, казалось, оживалиискусно исполненные статуи святых.

Даже в Европе Роуан редко доводилось видеть такуюизумительную красоту. Ей вдруг вспомнились рассказы Майкла о великолепномубранстве огромных, как соборы, церквей его детства. Неужели эта – одна из них?

К заупокойной мессе собралось до тысячи человек.

Суровая старуха села рядом с Роуан, но до сих пор непроизнесла ни слова. Теперь она привычно держала в иссохших, хрупких с видуруках тяжелую книгу с множеством красочных и в то же время мрачных изображенийразличных святых. Голову Карлотты прикрывала маленькая шляпка из черного фетра,а седые, но по-прежнему густые волосы были скручены сзади в пучок. В эти минутыРоуан очень не хватало присутствия рядом Эрона Лайтнера, но тот предпочелоставаться в тени возле самых дверей. Беатрис Мэйфейр тихо всхлипывала вовтором ряду. Сидящий по другую руку от Роуан Пирс задумчиво рассматривал статуисвятых в алтарном приделе и парящих высоко над ними ангелов. Его отец тожепребывал в некоем подобии транса и лишь однажды обернулся, скользнув невидящимвзглядом по лицу Роуан.

Сотни людей по очереди поднимались, чтобы принять Святоепричастие, – молодые и пожилые, старики и дети. Карлотта отказалась отпосторонней помощи и гордо прошла к алтарю и обратно, глухо постукиваярезиновым наконечником палки о пол, после чего вновь заняла свое место и,опустив голову, принялась читать молитвы. Она была так худа, что казалось,будто внутри ее темного габардинового костюма полная пустота, а ботинки свысокой шнуровкой выглядели особенно тяжелыми и громоздкими на тощих как спичкиногах.

Священник обошел вокруг гроба, помахивая серебряным кадилом,и воздух наполнился запахом ладана.

Заупокойная месса подошла к концу, и ее участники потянулисьобратно – к ожидавшей их на улице армаде автомобилей. На тротуарах перед школойтолпились десятки босоногих темнокожих детишек. Они с любопытством наблюдали запроисходящим. Рядом с ними, щурясь на солнце и сложив обнаженные руки, стоялитакие же темнокожие женщины.

Господи, неужели это тоже Америка?

Плотной вереницей, почти соприкасаясь бамперами, машинымедленно ползли под сенью деревьев Садового квартала в сопровождении множествалюдей, шедших по обе стороны от проезжей части.

Окруженное стеной старое кладбище походило на некийполуфантастический древний город. Богатые надгробия и склепы состоятельныхродов с высеченными на них эпитафиями соседствовали со скромными могильными камнями,полустертые надписи на которых с трудом поддавались прочтению.

Внушительных размеров усыпальница Мэйфейров утопала вцветах. Невысокая чугунная ограда отделяла ее от остальной территории кладбища.Слегка покатую крышу строения украшал фронтон и мраморные урны по четыремуглам. В трех просторных нишах было в общей сложности двенадцать углублений, иодно из них зияло сейчас чернотой в ожидании гроба с телом Дейрдре Мэйфейр.Гладко отполированная мраморная плита лежала рядом.

Вежливо, но настойчиво подталкиваемая родственниками, Роуанкак-то незаметно для самой себя оказалась возле Карлотты, которая стоялавпереди других, вперив мрачный взгляд в высеченную крупными буквами внутринизкого треугольного фронтона надпись «Мэйфейр». В оправленных серебром стеклахочков Карлотты играли блики солнца.

От ярких красок цветов и мелькающих вокруг лиц у Роуан вновьзакружилась голова, и потому она тоже попыталась сосредоточиться на этойнадписи. Подошедший сзади Пирс принялся вполголоса объяснять, что, хотя углубленийв склепе всего двенадцать, на самом деле Мэйфейров в них похоронено гораздобольше. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на установленные у входакамни. С течением времени старые гробы разрушаются и вместе с останками уходятвниз, уступая место следующим.

– Значит, все они лежат здесь? – едва не теряясознание, выдохнула Роуан. – Перемешанные в полном беспорядке?

– Нет, они либо в аду, либо в раю, – неповорачивая головы, хрипловатым голосом откликнулась Карлотта.

Пирс слегка попятился, и по лицу его скользнула чутьвиноватая, вымученная улыбка. Создавалось впечатление, что он боится этойсуровой старухи. Райен не сводил с нее внимательного взгляда.

Тем временем тяжелый гроб установили на специальнойподставке, снабженной колесиками. Лица носильщиков побагровели от напряжения ипокрылись капельками пота.

Настало время прочесть последние молитвы. Священник и егопомощник уже стояли в ожидании на своих местах. Казалось, вокруг склепа застылдаже воздух, и жара вдруг сделалась нестерпимой. Беатрис то и дело прикладывалак покрасневшим щекам сложенный вчетверо платочек. Те, кто постарше, присели накаменные бордюры соседних могил.

Роуан подняла взгляд к фронтону и принялась внимательнорассматривать надпись на нем и окружавший ее орнамент. Над буквами она увиделабарельеф, изображавший не то распахнутую дверь, не то открытую замочнуюскважину.

Неожиданно подувший откуда-то слабый ветерок, от которогослегка задрожали листья деревьев, все восприняли как чудо. Издалека, от вороткладбища доносился шум уличного движения. Эрон Лайтнер поддерживал совершеннообессилевшую от рыданий Риту Мей. Теперь глаза ее были сухими – она походила набезутешную вдову, которая провела ночь под дверью больничной палаты, где умиралее муж, и за это время выплакала все слезы.