– Готово, – она села на пятки и посмотрела на него.

Теперь его член встал, волосы на груди и в паху рыжели в полумраке. Не сводя с нее взгляда, парень облизнул губы.

– Попробуй упорхнуть, – прошептала ему она.

Он попытался пошевелиться, его тело, распластанное косым крестом, вдавилось в бархатный зеленый луг.

– Не получается, – хрипло сообщил он.

Она сняла рубашку, колготки и нейлоновую юбку. Под ними ничего не было. Нагнувшись, Джейн медленно провела пальцами от впадинки на его горле до груди, накрыла ладонью сосок, пальцы скользнули ниже, к бедрам. Его кожа была теплой и влажной, короткие волоски – мягкими. Ее собственное дыхание тоже участилось. Внезапно по всему телу разлился жар, и во рту появился медовый привкус. Длинные волоски на ее бровях отвердели и распрямились, вытянувшись в стороны. Джейн подняла голову и увидела краем глаза два тонких черных усика, поблескивающих при свете свечей.

– Я тебя хочу, – хрипло произнес парень. – Господи, как же я…

Она ладонью зажала ему рот.

– Попробуй упорхнуть, – властно приказала она. – Попробуй упорхнуть.

Он задергался, одеяло сбилось складками. Она провела ногтями по его груди, и он застонал:

– Трахни меня, господи, трахни меня…

– Попробуй упорхнуть.

Погладила его член, едва касаясь набухшей головки. Парень с криком кончил, безуспешно пытаясь прижаться к ней пахом. В ту же секунду Джейн охнула, жаркая волна поползла с переносицы к груди и вниз, к влагалищу. Она с криком рухнула на парня, стукнувшись головой о его бок, и вытянулась поперек кровати. Полежала так с минуту. Ей казалось, вся комната дрожит и закручивается мириадами крошечных хрустальных сфер, в каждой из которых такие же огни свечей и такой же длинный изгиб мускулистого мужского бедра, плавно переходящий во впадинку на животе.

Джейн судорожно вздохнула, жар постепенно отступал. Она приподнялась и села. Глаза парня оставались закрытыми, по подбородку стекала ниточка слюны. Она бездумно наклонилась и поцеловала в щеку. В то же мгновенье его тело начало уменьшаться. Джейн отпрянула, ударившись о столбик балдахина. Дрожа, она смотрела на происходящее.

– Нет, – шептала она. – Нет, нет, нет.

Между тем он стремительно исчезал, как исчезает вода, впитываясь в сухой песок. Вот молодой мужчина стал размером с ребенка, потом – с большую собаку, потом – с маленькую… Вдруг он открыл глаза и с ужасом посмотрел в глаза Джейн. Его руки и ступни, словно пластилиновые, выскользнули из оков, извиваясь, втянулись в туловище и исчезли в нем. Джейн вцепилась в одеяло. Куколка, уже шестидюймовая, не больше ее ладони, продолжала уменьшаться, делаясь все меньше, меньше… Джейн зажмурилась, подумав, что парень сейчас исчезнет совсем.

Раскрыв глаза, она увидела что-то крохотное, копошащееся в складках бархата. Оно было длиной с палец, с черным, в золотых полосках, брюшком; агатовые нижние крылышки имели причудливо-ажурный краешек и «глазки» цвета индиго; верхние крылья покрывала светотень из черных и белых полос.

«Bhutanitis lidderdalii. Обитает в восточных Гималаях, очень редкий вид, живет в кронах деревьев высокогорных долин, ее гусеницы питаются лианами».

Джейни затаила дыхание, глядя на эти трепещущие крылья. Бабочка вдруг взлетела в воздух, Джейн вскрикнула, рухнула на колени и, кинувшись поперек кровати, торопливо, но бережно накрыла насекомое обеими ладонями.

– Ах, ты моя прелесть, – проворковала она.

Спрыгнув с кровати, Джейн понеслась в кухню, не решаясь взглянуть на насекомое. Удерживая бабочку на груди, отыскала в буфете пустую банку, свободной рукой сняла крышку. Почувствовав, как крылышки прижимаются к ладони, она ругнулась, быстро наклонилась над банкой, пустила туда бабочку и завинтила крышку. Бабочка беспомощно заметалась внутри, чешуйки уже кое-где облетели с ее крыльев. Раздраженно чертыхаясь, Джейн метнулась назад в спальню и, включив свет, вытащила из-под кровати ящик с энтомологическими принадлежностями. Найдя пузырек этилового спирта, девушка бегом вернулась на кухню, оторвала от рулона бумажных полотенец кусок, открыла пузырек, капнула на бумагу несколько капель, наклонила и слегка приоткрыла банку. Сунув бумагу внутрь, очень медленно вернула банку в вертикальное положение, так чтобы клочок опустился на дно, и бабочка оказалась точно над ним. Та несколько минут продолжала отчаянно трепыхаться, затем замерла. Тонкий, как волос, хоботок развернулся. Джейни прикоснулась к бровями и провела по своим антеннам. Села за стол и смотрела на бабочку до тех пор, пока солнечные лучи не пробились сквозь деревянные ставни кухонного окна. Бабочка не шевелилась.

* * *

Следующий день был затянут свинцово-серой дымкой. Яркими пятнами в ней были лишь синие и желтые краски крылышек Bhutanitis lidderdalii, отпечатавшиеся на сетчатке глаз Джейн, словно она долго смотрела на солнце. Она заставила себя подняться и пойти в спальню, вздрогнула, увидев на полу одежду вчерашнего парня.

– Вот дерьмо, – Джейн машинально провела рукой по голове, забыв, что сбрила волосы. – И что же теперь делать?

Несколько минут стояла, с трудом соображая. Потом схватила в охапку полосатый свитер, джинсы, носки, трусы, ботинки «тимберленд» и запихала все это в пластиковый пакет из «Сэйнсбери». В кармане джинсов обнаружился кошелек. Открыла, равнодушно рассмотрела водительские права на имя Кеннета Рида из Вулверхэмптона. Несколько пятифунтовых банкнот, лежавших там же, положила себе в карман, права сожгла в ванной, спустив пепел в унитаз. После чего покинула дом.

Стояло раннее воскресное утро. Прохожих, за исключением молодой мамаши с коляской, не было. Давешний пропойца валялся у соседской двери в окружении пустых бутылок и мусора. Он мутными глазами посмотрел на приближающуюся Джейн.

– Вот, – сказала ему она и положила комок пятифунтовок в шелудивую ладонь.

– Благослови тебя господь, дорогуша, – прокряхтел старик, не глядя ни на Джейн, ни на деньги. – Благослови тебя господь.

Она отвернулась и быстро зашагала в сторону канала. Урн в Кэмдене явно не хватало. Мусор скапливался на обочине дорожки, под фонарными столбами и в проулках, откуда мусорщики ежедневно его выгребали. «Как настоящие домовые эльфы», – подумала Джейни. Бросила ботинки в кучу хлама у канала, свитер выкинула на рынке – рядом с одинокой туфелькой на шпильке, трусы и носки сунула в размокшую картонную коробку с гниющим латуком, а джинсы положила на кипу бумаг перед запертым газетным киоском. Пакет из «Сэйнсбери» вместе с бумажником отправился в переполненную мусорку у аптеки «Бутс». На обратном пути задержалась у витрины с пошлейшим нижним бельем внушительных размеров и откровенно искусственными париками: розовые африканские косички, длинные платиновые кудри, черно-белые космы в стиле Стервеллы Дэ Виль.

Дверь была приоткрыта. Оттуда негромко доносилась песня Шуберта, исполняемая на три вторых. Джейн просунула в дверь голову и увидела крепыша за конторкой у кассы. Губы у того были намазаны оранжевой помадой, в ушах поблескивали изящные серебряные рыбки.