концу июня, по собственному выбору или по принуждению, большинство из них уехали. Одни нашли пристанище и помощь в других французских городах, другие искали убежища на территории Бургундии. Аррас отныне стал называться Франшиз, и, чтобы побудить новых поселенцев создать образцовый город и вложить все силы в производство сукна, их освободили от всех налогов. В июне региональные ассамблеи по всей Франции информировали представителей окрестных городов о последних деталях эксперимента короля.

  Франшиз должны были заселить 3.000 семей ремесленников и лавочников, к которым добавились несколько богатых купцов. Каждый из главных городов королевства должен был предоставить свою долю переселенцев: Орлеан — 70 глав семейств, Тур — 50, Труа — 48, Эврё — 25 и так далее. Восемь провинций Юга должны были прислать по 29 купцов и 200 рабочих. Особое внимание уделялось работникам обрабатывающей шерсть промышленности и производителям сукна. Помимо рабочих и купцов, Орлеан предоставил Франшизу двух цирюльников, трех пекарей, двух изготовителей свечей, портного, двух плотников, трех каменщиков, двух мельников и трактирщика. За счет соответствующих городов новоселам выдавались пособия, тщательно рассчитанные в зависимости от стоимости оставляемого имущества, длительности путешествия и количества членов их семей. Кроме того, им выдали двухмесячную зарплату, установленную в размере шести ливров на семью. С 5 по 14 июля в Санлисе и Мёлане, к западу от Парижа, все муниципальные контингенты переселенцев были подвергнуты смотру королевскими комиссарами. Затем они были сформированы в колонны и продолжили движение на север. На пути между Амьеном и Аррасом за их защиту от возможных нападений бургундцев, отвечал военный эскорт.

Проблема заключалась в том, что объект этой заботы, новые колонисты, упорно не хотели вести себя как предприимчивые люди, упуская выгоды и возможности и демонстрируя вопиющее пренебрежение ко всей концепции колонизации. Хотя некоторые ремесленники и купцы с радостью откликнулись на зов приключений и наживы, большинство колонистов не хотели срываться с насиженных мест и искать новую жизнь. Миланский посол сообщал из Парижа, что видел 1.500 человек, отправлявшихся во Франшиз "со слезами на глазах". Никола ди Роберти, посланник Феррары, писал, что "большая часть [колонистов] едет только потому, что их заставляют, и король сильно ожесточил сердца своих людей из-за этого". Города, конечно, воспользовались ситуацией, чтобы избавиться от менее желательных членов общества. Офицеры города Орлеана, опасаясь, что двенадцать человек из их отряда будут отклонены королевскими комиссарами в Мёлане, предложили им в качестве подарка вино и 100 золотых крон. Отказались только шестеро, но пришлось срочно искать им замену, к которой присоединились несколько жен с детьми, каким-то образом уклонившихся от сопровождения мужей. Это была жалкая кавалькада, которая медленно пробиралась через Пикардию: мужчины верхом, женщины и дети, трясущиеся в телегах, набитых соломой, а повозки, заваленные домашним скарбом и ремесленными инструментами, следовали позади. В Франшизе дома пополнялись семьями, лавки — ремесленниками. Но ничего не происходило. Город не начинал жить. Колонисты, в большинстве своем, не были заинтересованы в работе, товары для торговли не производились, люди предпочитали голодать и сетовать на свою судьбу.

Не желая признавать поражение, король Людовик созвал своих экспертов и снова ринулся в бой. Он решил, что традиционной отрасли города — производству тканей — уделялось недостаточно внимания, и приказал провести новый набор, на этот раз только из купцов и текстильщиков. Франшиз все же начал производить ткань, но в недостаточном количестве и зачастую низкого качества. В 1481 году Людовик разработал новый план. Чтобы восполнить недостаток капитала, он создал компании, каждая из которых имела капитал в 5.000 экю. Но в королевстве отказывались покупать ткань, произведенную этими компаниями, потому что она была слишком дорогой, а качество ее всегда оставляло желать лучшего. Затем король предоставил городу муниципалитет, увеличил его привилегии и льготы и постановил, что другие города Франции должны потреблять текстильную продукцию, производимую рабочими Франшиза. Каждая штука ткани опечатывалась свинцовой пломбой с буквой F. Однако эта мера вдохновила колонистов на всевозможные ухищрения, но оказалась неспособной побудить их к труду. В конце концов, Людовик неохотно позволил новым жителям Франшиза вернуться в свои прежние места проживания, а бывшему населению города разрешил вернуться в Аррас.

145

"Я забыл попросить вас купить мне плащ, — писал он одному из своих финансовых генералов, — такой же, как тот, что подарил мне епископ Валансьенский [по крайней мере, пятнадцать лет назад]. Он сказал мне, что привез его из Рима. Мне кажется, что плащ была не из бобра, а из какого-то другого меха... Он полностью закрывал плечи и спину, более того, даже лошадиный крестец... так что не было необходимости в плаще от дождя; а в жаркую погоду он был хороша, как маленький домик. Пожалуйста, постарайтесь достать для меня такой плащ и прислать его поскорее, чтобы я получил его до наступления жаркой погоды".

146

Людовик всегда стремился к расширению своих знаний в самых разных областях. Получив информацию о смерти человека, причины которой остались загадочными, он приказал провести вскрытие и тщательное изучение трупа умершего. В субботу в феврале 1480 года он приказал провести научный эксперимент иного рода. В присутствии мэра и четырех магистратов Тура, некоторых королевских чиновников и священников города "были испытаны некоторые яды, и собаку заставили поглотить их в жареной баранине и в омлете". Мэр и его заместители торжественно подписали свидетельство о смерти животного. На следующий день, в комнате, где горел огонь и где их ждал обильный ужин "на случай, если они пропустят обед", семь хирургов взялись за вскрытие этой собаки на глазах у чиновников. Впоследствии животное было захоронено на берегу Луары. Отчет королю об этом эксперименте, к сожалению, не сохранился.

147

Именно по просьбе Като, который вскоре должен был стать архиепископом Вьенны, Коммин взялся за написание своих мемуаров. Даты этого заболевания см. в Приложении III.

148

Распространенной ошибкой в то время было то, что врачи короля, очевидно, спутали апоплексию с эпилепсией. Интересно отметить, что в XX веке Нобелевская премия по медицине была присуждена за открытие средства, которое излечивало некоторые формы паралича с лихорадкой.

149

В действительности и по дате судьбы двух государей странным образом переплелись. Людовик стал королем через 140 дней после того, как Эдуард взошел на трон, и умер через 143 дня после него.

150

Гротескный популярный образ короля, живущего как злой монах в мрачном замке, который становится еще более зловещим благодаря армии жестоких прихлебателей и трупам висящим на деревьях в парке, пришел прямо из воображения сэра Вальтера Скотта (романа Квентин Дорвард) и других "исторических" романистов XIX