Впрочем, Олег Уюкович еще был уверен, что туристы вышли на искомую поляну, не сбились с пути. А если это так, то вскоре они должны добраться до реки и далее — к поселку Квазимодо Никифоровича. «Так зачем рисковать здоровьем?» — думал Уюкович.

И вот, картошка уже варится в котелке. Настало время открыть банку тушенки. Элина не упустила возможности бросить упрек руководителю, напомнив, что опытный турист знает, что для экономии места и веса в рюкзаках нужно брать сухое мясо. Роман Александрович ничего не ответил, сидел и грустно смотрел на огонь.

— Дарьян, будь добр, открой банку, — попросила Кира.

— Нет, — ответил тот и ушел к палатке.

— На нет и еды нет, — бросила ему в след Кира и принялась чистить две оставшиеся картофелины.

— Давай открою! — вызвался Тощий, чувствуя себя героем после спасения группы от голодной смерти.

— Только не ты и не Роман, — рыкнула Юля, — мы тут готовим, а вы с Валеновым все роняете, теряете и самоубиваетесь!

— Мы? — переспросила Кира.

Юля не ответила, понимая, что ни разу еще не принимала участия в приготовлении пищи или расстановке лагеря.

— В общем, только не вы, — повторила она Тощему.

— Миша, серьезно, иди лучше рюкзак свой распакуй, а то палец себе отрежешь со всем своим энтузиазмом, — предложила Элина.

— Отрежет — утонем в слезах Леи, — усмехнулась Кира.

Лея обиделась и ушла в палатку.

— Ой, ладно тебе, я пошутила! — крикнула Кира вслед девушке.

— Может, Могильникова попросим? — предложила Юля.

— Могильников взял ружье и ушел осматривать периметр, недавно же тут волки выли, — ответила Кира. — Слушай, ты ведь не занята, открой сама! — предложила она Юле.

Та поняла, что отказаться уже не получится, выдохнула и отправилась за тушенкой.

— А чем открывать? — спросила Юля, не найдя консервного ножа в пакете.

— Как чем? Простым ножом! — ответила Кира.

— Ну нет… У меня ногти! Маникюр! Сами ножом открывайте! — фыркнула девушка.

— В поход человек пошел… — проворчала Элина.

— Я открою! — снова вылез Тощий. Ему никто не ответил, поэтому он взял банку, нож, воткнул его в крышку, удар… Нож соскользнул и воткнулся Мишке в руку.

— Боже, помогите! — закричала Лея.

— Кровь! — взвизгнул Тощий и потерял сознание.

Элина с Кирой переглянулись. Элина закатила глаза, пожелала Кире удачи с чисткой картошки, сама отправилась помогать Тощему приходить в сознание и успокаивать Лею.

Тем временем Могильников стоял недалеко от лагеря и, повесив ружье на плечо, смотрел в сторону мертвого дерева. Он думал о своем. Думал о сыне. Тишину нарушил Валенов, который аккуратно и неслышно, как ему казалось, подкрадывался к Олегу Уюковичу со спины. Дело в том, что Роман Александрович думал, думал и решил все же поговорить с патологоанатомом на тему лидерства в группе.

— Иди уже сюда и говори, что хотел, — своим фирменным замогильным голосом произнес Могильников.

У Романа мурашки побежали по телу. Может, патологоанатом — не профессия, а призвание? Человек, живущий в мире смерти, естественно вселяет страх в живых людей! — так думал про себя Валенов и не решался подойти ближе.

— Иди уже, пока я не разозлился! — зарычал Могильников.

«И это, оказывается, что он еще не разозлился», — снова подумал Роман, нерешительно приблизился.

— Добрый вечер, — ничего умнее Валенов не придумал.

— Для этого пришел? — посмотрел на него Могильников.

— Мне, я, лучше… Господи, что я говорю!!! Я пришел к вам за советом! — выпалил Роман.

— Мне бы кто совет дал, Роман Александрович, — ответил Могильников. Агрессия в его голосе резко упала и это уже была человеческая интонация.

— Мне казалось, что вы ни в чьих советах никогда не нуждаетесь, — предположил руководитель.

— Все мы люди, все можем оказаться на краю пропасти. Но кто-то падает, кто-то разворачивается, а кто-то находит способ преодолеть ее.

— Ну, вот, и мне кажется, что я стоял на краю, решил перешагнуть, но оступился и упал. Теперь, вот, думаю, как из нее выбраться. Олег Уюкович, я не знаю, что делать!

Могильников сделал глоток из фляги.

— Как сделать так, чтобы группа верила мне? Чтобы ребята прислушивались ко мне, как к лидеру? Как у вас это получается делать?

— Смысл не в том… — недоговорил Могильников, — смотри, там, вдалеке, на холме, куда свет от луны падет, зверь шастает… Волк, либо лиса… Приглядись — ка.

Роман прищурился.

— Не вижу ничего, — ответил он.

— Похоже на волка. Палатки нужно поставить близко друг к другу и дежурить по двое всю ночь. Звери рядом, — сказал он, и снова повесил ружье на плечо, — смысл не в том, Роман, чтобы быть лидером. Главное — быть собой. Когда пытаетесь корчить из себя важного и матерого руководителя, то, естественно, постоянно падаете лицом в грязь. Повторю, не пытайся быть тем, кем не являешься. Опыта мало? Так вся же жизнь еще впереди. Ты — молодой руководитель, который стремится набраться опыта. Желал, мечтал? Вот жизнь и подбросила экстремальную ситуацию, в которой у тебя два пути: сдаться и погибнуть, причем не только самому, но и всей группе, а может быть, даже и мне, потому что тайга беспощадна! И второй — быть собой, набираться опыта путем проб и ошибок. Справитесь! Ну, а раз цель у нас общая — выжить, то я тебя подстрахую. Считаете все меня лидером… Но ведь знаний опытного туриста у меня, по сравнению с вами, маловато. К тому же, я больше привык с молчаливыми людьми работать, чем с живыми.

— Признаться, Олег Уюкович, не ожидал, что вы сможете больше одного предложения произнести…

Могильников зло посмотрел на Романа.

— Только не рычите! Я не обидеть хотел, просто вы очень неразговорчивы были на протяжении всего похода, а тут философствуете… Спасибо за поддержку. Мне выговориться нужно было, с кем-то обсудить эту тему. Я просто постоянно думаю и мучаю себя мыслями о том, что натворил своими амбициями. Правда, я думал, что вы меня на корм волкам отдадите, ведь я и вашего сына подверг опасности…

— Именно потому, что ты сам пришел ко мне за помощью, я тебя и не скормил волкам. Люди вызывают уважение, когда задают вопросы, а не когда считают себя лучше других, даже если не правы. То, что вы признаете свои ошибки — шанс стать лучше. Действуйте! А иначе скормлю волкам….

И в свете луны Роман увидел на лице Могильникова совершенно нормальную человеческую улыбку. У Могильникова! Улыбку! Валенов почувствовал, как у него стали согреваться ноги. Дрожь в коленях прошла. Наличие волков уже не панику вызывало, а светлые мысли о том, что он защитит туристов от возможного нападения, ведь