Я не декабристка, думала Мария, возвращаясь анфиладой лип. Какой затасканный образ!.. Но другого-то нет. Или есть?.. Вера Слоним? Леди Гамильтон? Надежда Мандельштам?.. Все не то. Что-то было… Электра? Антигона?.. И ей действительно казалось, что она его похоронила.

Весело пели птицы, солнце уже не было таким безжалостным на исходе дневной эклиптики, хрустел гравий. «Я хочу просто…» Она оборвала себя, как только что Ефима. Как глупо было бы сейчас перечислять то немногое, что сделало бы ее счастливой, и как невозможно, кощунственно это перечислять!.. Окно еще было видно. Видит он ее? Вряд ли.

«Прощай», сказала она, и ей почудилось, что она услышала эхо беспечальных дриад в сводах аллеи: прощай-прощай-прощай… и если навсегда, то навсегда прощай… Но это казалось издержками филологического образования.

ЧАСТЬ 3. Двойники

26. Тара-Кан. Первый день турнира — «Поле»

Переступив какой-то барьер внутри себя или наоборот дав захватить себя неведомой силе извне, Фома с легкостью необыкновенной переходил теперь из одного состояния в другое, на что собственно и указывал Ефим и Марии, и Ирине, и ему самому. Книга ли, которую он читал, записки ли Доктора, чей-то визит — все погружало его в пучину невероятных приключений и он скакал навстречу им, оседлав свою кровать, весь в пене боя.

Но Ефим твердо заявлял, что не теряет надежды. Метод погружения из одной реальности в другую и есть сущность его лечения, объяснял он Ирине, в её очередной визит. Прогулки по реальной Москве и фантазии Фомы скоро и неизбежно столкнутся и, конечно, не в пользу фантазий.

— Напора реалий не выдерживает ничто, даже мечта и вы, Ирина, это прекрасно знаете! — говорил он. — Я вывожу его в знакомые места: его бар, его дом, его работа, его молодость, наконец — это же все рядом, на одном клочке Москвы!.. Скоро его фантазии разлетятся в прах!

— А свадьба с Верой это тоже встреча с реалиями? — спросила Ирина.

Ефим на какое-то мгновение замер.

— Понимаете, Ирина, — трудно начал он. — Вера — психиатр высшей квалификации. Свадьба, конечно, игра, но игра в реальность. И Андрей этого не знает. Для него это будет настоящая жизнь, полноценная. Ему не нужны будут фантазмы. А Вера… она сможет наблюдать его во всех ситуациях, включая и нестандартные, и помочь.

У Ирины заполыхали глаза.

— Вы знаете, в нестандартных ситуациях ему помогать как раз не надо, он в них прекрасно справляется сам! Уж я-то знаю, поверьте!

Ефим поднял руки.

— Я совсем не это имел в виду!

Но Ирина его не слушала.

— Хорошо устроилась психиатр высшей квалификации — два мужа, два дома, один из которых дурдом! Плохо ли, целая психушка женихов, наблюдай себе в нестандартных ситуациях, да еще платят, как за терапию! Тем более что половина из них совершенно здоровые мужики, как не заработать высшую квалификацию, блядь монастырская?!

Она возмущенно оттолкнула от себя блюдечко, вместе с чашкой кофе так, что ложка жалобно задребезжала по столу.

— Постойте! — сказал Ефим, видя, что она бог знает, куда может пойти в таком состоянии. — Пойдемте, я вам кое-что покажу…

Он сделал приглашающий жест рукой в сторону открывшейся двери кабинета.

— Прошу!..

Длинный коридор был звеняще пуст. Ирина успокоилась, но…

— Вы как хотите, Ефим Григорьевич, а я против этой комедии! — решительно проговорила она, догадываясь, куда они идут.

— Ну, хорошо, давайте вы! — предложил Ефим, неожиданно останавливаясь и поворачиваясь к ней.

— Что — я?.. — Ирина ошеломленно посмотрела на него. — Что, значит… давайте?

До нее постепенно доходил смысл сказанного, глаза потемнели.

— Как у вас все легко! — возмутилась, наконец, она. — И мне, значит, можно поиграть в сумасшедший дом? Как вы себе это представляете?

Но Ефима было уже не сбить.

— А что, поселитесь здесь, мы вам отдельную палату предоставим!

— Вы меня извините, Ефим Григорьевич, но порой я теряюсь, кто здесь сумасшедший. Вы что издеваетесь?.. Думаете, на вас управы нет?

— Ничуть! Здесь вы будете под неусыпным наблюдением. У него случаются срывы, провалы или вон полеты на замке, в котором он сейчас находится… полюбуйтесь!..

Ефим широко распахнул двери в палату, около которой они остановились…

Фома, бледный и решительный, стоял в строю таких же, как он рыцарей и слушал сигнал герольдов, под развевающимся на ветру вымпелом графа Иело, даром, что был в смирительной рубахе фабрики «Красный большевик»…

Снова прозвучал сигнал и всё затихло. Герольды в одеяниях цветов милорда, черный с фиолетовым, так как турнир проходил под его патронажем, зычно прочитали условия, выполнив которые рыцарь получал право на продолжение турнира завтра.

Итак, общая схватка или «поле», самое опасное из развлечений рыцарей, поскольку непредсказуемо, когда участники, разделенные на два равных отряда, борются друг с другом, стараясь вышибить из седла как можно больше противников. Условия были просты и давно известны и трибуны скандировали их, вслед за герольдами. Останься на коне или хотя бы при оружии… ни в коем случае не тронь коня противника… пеший дерется только с пешим, — вот основные правила, нарушив которые, нельзя было рассчитывать на дальнейшее участие в турнире. Чтение с пением закончились.

Стоит ли говорить, что трибуны были полны. При этом они ревели так, словно происходила страшная непрекращающаяся катастрофа.

Фома стоял, опустив копье, во втором ряду одного из двух каре, что напряженно ожидали сигнала атаки. Доктор, волею жребия, оказался на противоположном краю поля в «армии» противников. Внезапно шум на арене стих и в это время, словно улучив единственное мгновение тишины, прозвучал резкий режущий слух звук фанфар. Всё!..

Рыцари, двумя мощными волнами, бросились навстречу друг другу с копьями наперевес и через несколько мгновений в центре