«У КАЖДОЙ СОБАКИ ЕСТЬ СВОЙ ДЕНЬ, ФРЭН».

«Может быть, надо сказать Стью прямо сейчас», — подумалаона. Но ведь это ее трудности. Она просто должна подождать… понаблюдать… ипосмотреть, не случиться ли чего.

Заснула она не скоро.

Рано утром Матушка Абагейл лежала в постели без сна. Онапыталась молиться.

Она поднялась, не зажигая лампу, и встала на колени в своейбелой хлопчатобумажной ночной рубашке. Она прижалась лбом к Библии, котораябыла открыта на Деяниях Апостолов. Обращение непреклонного старого Савла наДамасской дороге. Он был ослеплен светом, и пелена спала с его глаз. ДеянияАпостолов были последней книгой в Библии, в которой доктрина подкрепляласьчудесами, а что такое чудо, как не рука Бога в действии?

И ее глаза были закрыты пеленой. Суждено ли этой пеленекогда-нибудь упасть?

— Укажи на мой грех. Господь. Я пребываю в неведении. Язнаю, что не обратила внимания на что-то, что должна была увидеть. Я не могуспать, не могу испражняться, и я не ощущаю Тебя, мой Господь. Я чувствую себятак, словно молюсь по испорченному телефону, а сейчас неподходящее время длятаких чувств. Чем я оскорбила Тебя? Я слушаю, Господи. Я внимаю голосу моегосердца.

И она действительно слушала. Она закрыла глаза ладонями,склонилась еще ниже и попыталась очистить свое сознание. Но там все было темно.

«Прошу Тебя, господи, прошу Тебя…»

Но перед ее внутренним взором возникала лишь одинокаягрязная дорога в море кукурузы. На ней была женщина с торбой, в которой лежалитолько что убитые куры. Появились ласки. Они бросались вперед и вцеплялисьзубами в мешок. Они чувствовали запах крови, старой крови греха и свежей кровижертвы. Она слышала, как старая женщина возносит свои молитвы Господу, но голосее был слабым и жалким, капризный голос, который не молил смиренно о том, чтобыисполнилась воля Бога, какое бы ей ни было отведено место в его планах, атребовал, чтобы Бог спас ее и она смогла бы закончить работу… свою работу…словно она знала, чего хочет Бог, и могла требовать подчинения Его воли своей.Ласки становились все смелей и смелей. В торбе появились большие дыры. А когдаони съедят кур, им этого покажется мало, и они примутся за нее. Да. Так они исделают…

А потом ласки разбежались в разные стороны, не доев своюдобычу, и она подумала, в ликовании: «Бог все-таки спас меня! Да возвеличитсяИмя Его! Бог спас свою преданную и верную слугу».

«Не Бог, старуха. Я».

Она обернулась, и на обочине, выйдя из кукурузы, словносеребристое привидение, стоял огромный горный волк, и челюсти его раскрылись всардонической ухмылке, а глаза его горели. Вокруг его толстой шеи был побитыйсеребристый воротник, и с него свисал маленький кусочек черного янтаря… а вцентре его была крошечная красная щель, похожая на глаз. Или на ключ.

«Я приду за тобой, Матушка. Не сейчас, но очень скоро. Мызатравим вас, как собаки травят оленей. Я — все, что ты обо мне думаешь, но ябольше этого. Я волшебник. Я человек, который разговаривает с будущим. Твоилюди знают меня лучше, чем ты, Матушка. Они называют меня Джоном Завоевателем».

«Уходи! Оставь меня во имя Всемогущего Господа!»

Но как она была испугана! Не за людей, окружавших ее,которых во сне символизировали куры в торбе, но за саму себя. Она боялась засвою душу.

«Твой Бог не имеет надо мной никакой силы, Матушка. Онслишком слаб».

«Нет! Неправда! Моя сила равна силе десяти человек. Яподнимусь на крыльях, как орлы…»

Но волк усмехнулся и подошел ближе. Она вздрогнула, ощутивего тяжелое дыхание. Страх ее достиг максимальной степени. И волк, по-прежнемуусмехаясь, начал говорить двумя голосами, спрашивая, а потом отвечая самомусебе.

«Кто добыл воду из скалы, когда мы мучились жаждой?»

«Я», — ответил волк тоненьким наглым голоском.

«Кто спас нас, когда мы потеряли мужество?» — спросилусмехающийся волк, пасть которого была теперь от нее на расстоянии всего лишьнескольких дюймов.

«Я, — проскулил волк, подбираясь еще ближе. — Так пади ниц ивосхвали мое имя, я принес воду в пустыню, восхвали мое имя, я верный ипреданный слуга, который приносит воду в пустыню, и мое имя — это также и имямоего Повелителя…»

Пасть волка раскрылась, чтобы поглотить ее.

— …мое имя, — пробормотала она. — Восхвали мое имя, вознесихвалу Богу, источнику благодати, вознесите хвалу Ему вы, создания, живущие наземле…

Она подняла голову и оглядела комнату. Ее Библия упала напол. В окне, обращенном на восток, занималась заря.

— О, Господи! — закричала она громким, дрожащим голосом.

«Кто добыл воду из скалы, когда мы мучились жаждой?»

Господи, так вот почему пелена застилала ее глаза и мешалаей видеть то, что она должна была видеть?

Горькие слезы полились у нее из глаз. С трудом она подняласьс пола и подошла к окну. Артрит вонзал тупые иглы в суставы ее ног.

Она посмотрела в окно. Теперь она знала, что ей надо делать.Она вернулась к шкафу и сняла через голову свою ночную рубашку. Рубашка упалана пол. Теперь она стояла обнаженной, и тело ее было таким морщинистым, словнооно было руслом реки времени.

— Да исполнится воля Твоя, — сказала она и начала одеваться.

Через час она медленно шла по Мэплтон Авеню в направлениилесных зарослей и узких ущелий за пределами города.

Стью был на электростанции вместе с Ником, когда ворвалсяГлен.

— Матушка Абагейл, — сказал он без всяких предисловий, — Онаушла.

Ник метнул в него острый взгляд.

— Что ты такое говоришь? — спросил Стью, отводя его отгруппы людей, наматывавших медную проволоку на неисправные генераторы.

Глен кивнул. Он проехал пять миль на велосипеде и до сих порне мог перевести дух.

— Я пришел ей рассказать о вчерашнем собрании. Я хотел,чтобы она узнала насчет Тома, потому что я как-то засомневался в этой идее…наверное, на меня подействовали слова Фрэнни. Я хотел сделать это пораньше,потому что Ральф сказал, что сегодня приходят еще две группы, а вы ведь знаете,что она любит принимать новоприбывших. Я пришел около половины девятого. ОНА НЕОТВЕТИЛА НА СТУК, И Я ВОШЕЛ.

Я подумал, что если она спит, то я просто уйду… но я хотелубедиться, что она не… не умерла или что-нибудь в этом роде… ведь ей стольколет.