Ник ни разу не оторвал глаз от губ Глена.

— Но ее там вообще не оказалось. А это я нашел у нее наподушке. — Он протянул им листок бумаги. Крупным, дрожащим почерком там былонаписано:

Мне надо на какое-то время уйти. Я согрешила и возомнила,что знаю волю Бога. Моим грехом была ГОРДЫНЯ, и Он хочет, чтобы я опятьобратилась к Нему.

Скоро я снова буду с вами, если будет на то Божья воля.

Эбби Фримантл.

— Что же нам теперь делать? — спросил Стью. — Как тыдумаешь, Ник?

Ник взял записку и перечитал ее. Потом он отдал ее Глену.Выражение боли исчезло с его лица, осталась только грусть.

— По-моему, нам надо перенести общий митинг на сегодняшнийвечер, — сказал Глен.

Ник покачал головой. Он достал свой блокнот, что-то написална страничке, вырвал ее и вручил Глену. Стью прочитал записку, заглянув Гленучерез плечо: «Человек предполагает. Бог располагает. Матушке Абагейл нравилосьэто выражение, она часто его повторяла. Глен, ты сам говорил, что онаруководствуется в своей жизни иными принципами, чем мы. Что делать? Она ушла.Мы не можем этого изменить».

— Но ведь поднимется волнение… — начал Стью.

— Конечно, поднимется волнение, — сказал Глен. — Ник, нестоит ли нам по крайней мере устроить заседание комитета и обсудить проблему?

Ник нацарапал: «С какой целью? Зачем устраивать собрание,которое ничего не сможет решить?»

— Ну, мы можем организовать поисковый отряд. Она не моглауйти далеко.

Ник два раза обвел в кружок фразу: «Человек предполагает, аБог располагает». Ниже он написал: «Если вы найдете ее, то как вы собираетесьпривести ее сюда? В цепях?»

— Конечно, нет! — воскликнул Стью. — Но мы не можем простотак бросить ее на произвол судьбы, Ник! У нее появилась какая-то вздорная идея,что она обидела Бога. Что, если она решит пойти в какие-нибудь проклятыезаросли, как какой-то парень из Ветхого Завета?

Ник написал: «Я почти уверен в том, что именно это она исделала».

— Ну так пойдем за ней!

Глен положил руку Стью на плечо.

— Погоди минутку, Восточный Техас. Давай-ка рассмотримподоплеку этого дела.

— К черту эту подоплеку! Я не вижу никакой подоплеки в том,чтобы позволить старой женщине бродить черт знает где день и ночь, пока она неумрет от солнечного удара или переохлаждения!

— Она не обычная старая женщина. Она — Матушка Абагейл, издесь она выступает в роли местного Папы Римского. Если Папа решит отправитьсяв Иерусалим, разве правоверный католик станет отговаривать его?

— Черт возьми, но ты же понимаешь, что это не одно и то же!

— Нет, это как раз одно и то же. Во всяком случае, так считаютжители Свободной Зоны. Стью, готов ли ты ответственно утверждать, что Бог и всамом деле не велел ей уйти в леса?

— Не-ееет… Но…

Все это время Ник что-то писал, а теперь он протянул листокСтью.

«Стью, это ничего не меняет, разве что пострадает боевой духСвободной Зоны. Да и в этом я не уверен. Люди не станут разбегаться, толькопотому что она ушла. Но это означает, что нам не придется немедленно посвящатьее в наши планы. Может быть, это и к лучшему».

— Я схожу с ума, — сказал Стью. — Иногда мы говорим о ней,как о препятствии, которое надо преодолеть, как будто она — это затор надороге. А иногда ты говоришь о ней так, словно она Папа Римский и не может ни вчем ошибиться, даже если захочет. Но я люблю ее. Чего ты хочешь, Ники? Чтобыкто-нибудь споткнулся о ее труп этой осенью в одном из ущелий к западу отгорода? Хочешь оставить ее там, чтобы из нее получилась… священная пища дляворон?

— Стью, — мягко сказал Глен. — Ведь она сама решила уйти.

— Черт возьми, какая чепуха, — сказал Стью.

К полудню новость об исчезновении Матушки Абагейлраспространилась. Как Ник и предсказывал, общим чувством оказалось скорбноесмирение, а не тревога. Люди решили, что она ушла, чтобы молиться о Божьемнаставлении, которое поможет всем выбрать правильный путь на общем митингевосемнадцатого августа.

— Не хочу богохульствовать, называя ее Богом, — сказал Гленво время скромного ленча в парке, — но она является чем-то вроде Егодоверенного представителя. Вы можете определить силу общественной веры,пронаблюдав, насколько эта вера ослабевает, когда исчезает ее эмпирическийобъект.

— Повтори-ка еще раз.

— Когда Моисей разбил золотого тельца, евреи перестали емупоклоняться. Но Христос удалился позавтракать уже на две тысячи лет, а люди нетолько верят в Его учение — они живут и умирают, не сомневаясь в том, что вконце концов Он придет. Вот именно так Свободная Зона и относится к МатушкеАбагейл. Эти люди абсолютно уверены, что она вернется. Ты с ними разговаривал?

— Да, — сказал Стью. — Не могу в это поверить. Стараяженщина разгуливает неизвестно где, а все думают о том, успеет ли онапроизнести Десять Заповедей на каменных табличках к общему митингу.

— Может быть, и успеет, — сказал Глен угрюмо. — Так илииначе, так думают далеко не все. Ральф Брентнер, например, вырывает свои волосыс корнем.

— Молодец Ральф. — Он пристально посмотрел на Глена. — Ну аты, лысый? Ты-то сам что думаешь?

— Прошу тебя не называть меня так. Это не вполне достойно.Но я скажу тебе… это немного забавно, но Старина Восточный Техас оказался кудаболее невосприимчивым к Божьим чарам, которыми она околдовала все общество, чемагностик-социолог. Я думаю, она вернется. Что думает Фрэнни?

— Не знаю. Я вообще не видел ее сегодня утром. Наверное, есткузнечиков с медом вместе с Матушкой Абагейл. Господи, Глен, я так надеюсь, чтос нашей старой леди все в порядке.

Фрэн даже не знала, что Матушка Абагейл ушла. Утро онапровела в библиотеке, читая литературу по садоводству. И она оказалась неединственным читателем. Она заметила еще двух-трех человек с книгами пофермерству, очкастого молодого человека, сосредоточенно изучавшего книгу «Семьнезависимых источников энергии для вашего дома», и хорошенькую светловолосуюдевушку лет четырнадцати с потрепанной книжкой в бумажной обложке под названием«Шестьсот простых рецептов».

Она ушла из библиотеки около полудня и отправилась домой поУолнат Стрит. По дороге она встретила Ширли Хэммет, женщину, котораяпутешествовала вместе с Дайной, Сюзан и Патти Крюгер. С тех пор Ширли сталозначительно лучше. Теперь она выглядела как проворная и симпатичная городскаякумушка.