Теперь, без четверти семь, по пути обратно он решил немногоотдохнуть. Радиотелефон, который он повесил на руль «Хонды», слабо потрескивалголосом Ральфа Брентнера. Радиус действия телефонов был не очень велик, а Ральфбыл где-то на Флэгстаффе.

Потом в телефоне послышался голос Стью. Он звучал громче иближе. Стью был в парке Чатакуа, всего лишь в четырех милях от местоположенияГарольда.

— Повтори еще раз, Ральф.

Снова раздался голос Ральфа. Похоже, Ральф орал изо всехсил. Может быть, у него случится удар. Прекрасное событие, чтобы закончитьдень.

— Здесь ее нет. Прежде чем стемнеет, я спускаюсь! Перехожуна прием.

— Гарольд! — раздался голос Стью. — Вызываю ГарольдаЛаудера! Ты слышишь, Гарольд?

Гарольд поднялся, подошел к мотоциклу, нажал на телефонепереговорную кнопку и произнес приятным голосом, в котором сквозила необходимаянота обескураженности:

— Я здесь. Я спускался с дороги. Думал, что кто-то лежит вканаве. Но это просто старая куртка. Перехожу на прием.

— О'кей. Почему бы тебе не приехать в Чатакуа, Гарольд?Подождем вместе Ральфа.

Любишь раздавать приказы, жополиз? У меня есть, что тебеответить. Есть.

— Гарольд, ты слышишь?

— Да, извини, Стью. Я просто витал в облаках. Я могу бытьтам через пятнадцать минут.

— Ты слышишь нас, Ральф? — завопил Стью так, что Гарольдвздрогнул.

— Оставайся в парке Чатакуа, — голос Ральфа пробивалсясквозь густые помехи. — Я еду туда. Отбой.

— Я тоже еду, — сказал Гарольд. — Отбой.

Он выключил радиотелефон, сложил антенну и снова повесил егона руль. На секунду он застыл на «Хонде», не заводя двигатель. На нем былаармейская куртка. Теплая подкладка не помешает, когда едешь на мотоцикле навысоте шести тысяч футов, даже если дело происходит в августе. Но курткаслужила и для другой цели. В ней было много карманов на молниях, и в одном изних лежал «Смит-Вессон» 38-го калибра. Гарольд достал револьвер и повертел его вруках. Револьвер был заряжен.

Сегодня?

А почему бы и нет?

Он затеял эту поездку потому, что у него мог возникнуть шансостаться со Стью наедине на достаточно долгий срок. Похоже, такой шанс емупредставился. Но у поездки была и еще одна цель.

Он не собирался доезжать до Недерланда, жалкого, маленькогогородишки, примостившегося рядом с Боулдером и известного только тем, что якобытам однажды останавливалась Патти Херст. Но по мере того, как он ехал вседальше и дальше, что-то изменилось.

Если положить магнит на один конец стола, а кусок металла —на другой, то ничего не произойдет. Но если слегка подталкивать кусок металла кмагниту, то в один прекрасный момент он станет продвигаться вперед немногодальше, чем можно было бы ожидать, исходя из силы толчка. Подтолкните его ещепару раз, и равновесие между силой трения и силой притяжения магнита нарушится.

Кошмарный, зачаровывающий процесс.

По пути в Недерланд, на запад, Гарольд почувствовал, какточно такой же процесс начинается в нем самом.

Было без десяти семь. К половине восьмого он сможетприкончить их обоих. Фрэн не поднимет тревогу до десяти тридцати, а к томувремени он будет уже далеко. Но всего этого не случиться, если он будет сидетьбез движения и терять время.

«Хонда» завелась со второй попытки. Хороший мотоцикл.Гарольд усмехнулся. Гарольд излучал радостное веселье. Он поехал по направлениюк парку Чатакуа.

Сумерки уже начались сгущаться, когда Стью услышал, какмопед Гарольда въехал в парк. Через мгновение он увидел, как передняя фара«Хонды» замелькала между деревьями. Потом он увидел одетую в шлем головуГарольда, которая поворачивалась туда-сюда, высматривая его.

Стью замахал руками и закричал. Гарольд увидел его, помахалв ответ и перешел на вторую передачу.

После сегодняшнего дня Стью стал думать о Гарольдезначительно лучше… лучше, чем когда-либо. Идея Гарольда была великолепной,пусть даже она и не принесла результатов. И Гарольд настоял на том, что будетискать по дороге на Недерланд… холодновато, должно быть, там, даже несмотря натеплую куртку. Когда Гарольд подъехал, Стью заметил, что вечная улыбка Гарольдастала теперь больше похожа на гримасу. Лицо его было напряженным и слишкомбледным. Разочарован, что затея не удалась, — подумал Стью. Он почувствовалвнезапный укол стыда за то, что они с Фрэнни всегда считали, будто постояннаяулыбка Гарольда и его слишком дружелюбное обращение с людьми — всего лишь нечтовроде камуфляжа. Задумывались ли они когда-нибудь о том, что парень простопытается начать жизнь с чистой страницы, и у него просто не все покаполучается?

— Совсем ничего? — спросил он Гарольда, поднимаясь с камня.

— Ничего, — сказал Гарольд. Улыбка появилась снова, но онабыла больше похожа на маску. Лицо его было смертельно бледным. Руки его былизасунуты в карманы куртки.

— Неважно. Это была отличная идея. Скорее всего, она ужевернулась к себе домой. А если нет, то мы можем продолжить поиски завтра.

— Но это уже будет больше похоже на поиски трупа.

Стью вздохнул.

— Может быть… да, может быть. Не хочешь ли поехать ко мнепоужинать, Гарольд?

— Что? — Стью показалось, что Гарольд слегка отшатнулся всгущавшийся под деревьями сумрак. Улыбка его стала еще напряженней.

— Поужинать, — терпеливо повторил Стью. — Фрэнни будет радатебя видеть. Честное слово. Она действительно будет рада.

— Ну, может быть, — сказал Гарольд, по-прежнему выглядянеуверенно. — Но я… ну, ты же знаешь, как я к ней отношусь. Может быть, будетлучше, если мы… просто отложим это ненадолго. Ничего личного. Вы двое такхорошо друг с другом ладите. Я знаю об этом. — На губах у него снова засиялаискренняя улыбка. Она была заразительной, и Стью улыбнулся в ответ.

— Тебе решать, Гарольд. Но дверь открыта, в любой момент.

— Спасибо.

— Да нет, это я должен благодарить тебя, — сказал серьезноСтью.

— Меня?

— За то, что ты поднял нас на поиски, когда остальныебросили все на произвол судьбы. Пусть даже нам и не удалось ее найти. Разреши,я пожму тебе руку. — Стью протянул руку для рукопожатия. Гарольд уставился нанее отсутствующим взглядом, и на мгновение Стью показалось, что его жест небудет принят. Потом Гарольд вынул правую руку из кармана куртки — казалось, оназацепилась за что-то, может быть, за молнию — и пожал руку Стью. Рука Гарольдабыла теплой и немного потной.