Вошедший вздохнул, как бы набираясь сил.Дебрский внимательно разглядывал его. Очень высокий и очень худой. Лицоусталое, до синяков под глазами. Глаза серые, какие-то очень яркие притемно-русых волосах. А волосы-то! Дебрский с трудом скрыл усмешку. Парень былочень своеобразно пострижен: с челкой, отдельными прядями падавшей на лоб,вокруг головы волосы разной длины, а сзади короткие, но с затылка спускаетсяодна длинная прядь, как хвостик.

«Он, часом, не «голубой»? Или панккакой-нибудь?» – всерьез обеспокоился Дебрский, и вдруг его снова скрутилатоска оттого, что такую глупость, как отличие голубого цвета от, к примеру,розового он помнит, а самое главное – хоть тресни, нет!

– Меня зовут Николай Сибирцев, –сказал парень. Голос у него, кстати, был вполне мужественный. – Работаю на«Скорой помощи». Неделю назад мы ехали из Чкаловска, везли пациентку…

– Я уже рассказывал эти детали, давайтепрямо к делу, – перебил доктор.

– Хорошо. Мы приближались к повороту наПурих. Может быть, помните, там какая-то крошечная деревушка стоит, еще насамом повороте такой сарай, на котором написано «Горячие сосиски». Ну, обычнаяпридорожная харчевня. И тут нас обогнал джип. Несся с сумасшедшей скоростью. Анавстречу с такой же скоростью летели вы на «Форде». Джип, похоже, не справилсяс управлением. Его снесло на встречную полосу, прямо в лоб к вам. Это былужасный удар. Такой, что ваша дверца распахнулась, и вас вышвырнуло на обочину.Очевидно, не были пристегнуты ремнем. С одной стороны, это вас спасло, с другой– стало причиной черепно-мозговой травмы. Водителю джипа повезло меньше. Думаю,он был убит сразу, когда рулевое колесо вдавилось ему в грудь. Во всякомслучае, я не слышал его криков. А вот тот человек, который сидел рядом с вами…

Сибирцев сверкнул на Антона глазами ипомолчал, словно раздумывая, говорить все или нет.

– От удара бензобаки взорвались. Всесразу вспыхнуло. Вдруг вы вскочили и бросились к «Форду». Тому человеку,который ехал с вами, наверное, зажало ноги, а может быть, он не могосвободиться от ремня. Вы сунулись прямо в огонь, тащили его, я пытался помогать,но мы ничего не могли сделать. Так полыхало, что… – Он слабо махнул рукой,отводя глаза. – И огнетушители оказались бесполезны.

Сибирцев опять умолк и какое-то время смотрелв стену, словно заново видел страшную картину. Потом вприщур глянул наДебрского, и у того вдруг мелькнула странная, нелепая мысль, что этот человекего ненавидит.

Что за бред?!

Сибирцев снова отвел глаза:

– В это время наша фельдшерица по рациисвязалась с диспетчерской, они, мгновенно, – с областной милицией, а те –с ближайшим постом ГИБДД. Там пост практически рядом, возле Труфанова. Тепримчались. Из Чкаловска сразу прислали пожарную машину, из Нижнего – бригадуМЧС с инструментами. Я этого, правда, уже не видел, потому что мы уехали, нознаю: все, что им осталось, – это залить пеной оплавленные остовы машин иизвлечь из них резаками черные головешки, в которых с трудом можно былоразобрать очертания человеческих тел. А мы взяли вас в машину – вы опятьпотеряли сознание – и помчались в Нижний. Понимаете, куртка ваша практически сгорела,сами можете на эти клочки взглянуть, когда захотите, от прав остался толькокраешек с печатью Нижегородской автоинспекции, но мы поняли, что вы именно изНижнего, и потому привезли вас сюда, а не стали возвращаться в Чкаловск или неоставили, к примеру, в Заволжье. Тем более что, по всем показаниям, вы вполнемогли выдержать дорогу, а здесь больница много лучше, чем в области.

Голос Сибирцева звучал сухо. Может быть, емупросто было тяжело вспоминать весь этот кошмар, но Антона опять так и кольнулочувство, что этот парень, спасший ему жизнь, ненавидит его.

– Ну? – опасливо спросил доктор,который за все время этого тяжелого рассказа не сводил глаз с лицаДебрского. – Как вы?

– Нормально, – хрипло выговорил тоти попытался откашляться. – Вот только боюсь, что этот триллер пока осталсядля меня всего лишь набором слов.

– Ничего не вспомнили?

– Нет.

– Холера ясна! – выругался докторпочему-то по-польски, а Сибирцев передернул плечами:

– Не стоит спешить. Всему свое время.

Дебрский пристально смотрел на него.Показалось, или в голосе парня явственно прозвучало облегчение?

– Так, а что вы теперь будете со мнойделать? – спросил он.

– Ну, что? Полежите еще несколькоденечков, пока вам не получшает настолько, что вас будет можно выписать, ипойдете домой, – пожал плечами доктор.

– А еще кого-нибудь вы ко мне пригласитена опознание?

Доктор вильнул глазами и с пристальнымвниманием начал разглядывать стену.

– Ну, может, и пригласим. А что?

– Да ничего. Просто любопытно: почему выпозвали сюда совершенно посторонних мне людей, а жену мою, к примеру, и неподумали пригласить? Или у нас с ней отношения настолько препоганые, что насопасно даже ставить рядом на одном жизненном пространстве? Но если так,странно, что мы не развелись. Помните, я вас спросил, но вы сказали, что мы нев разводе.

Доктор дико глянул на него и с беспомощнымвидом повернулся к Сибирцеву, но тот упорно буравил глазами стену.

Доктор зло дернул углом рта:

– Ладно. Вот какая штука, Дебрский. Тотваш пассажир, которого вы тщетно пытались спасти из горящей машины… Ну, вобщем, это была ваша жена. И она погибла. Извините, я не хотел пока говорить,но так уж получилось. Мне очень жаль.

– Мне тоже, – тихим эхом отозвалсяСибирцев.

– Да, – сказал Дебрский. – Да,спасибо…

И откинулся на подушки, закрыл глаза – словношторки опустил, пытаясь скрыть от врачей, что ничего не почувствовал при этомизвестии. Но от себя это скрыть было невозможно.

* * *