Горм не знал, как быть. Велосипед теперь непочинишь. И мать сразу поймет, что он выезжал на улицу.

Девочка смотрела то на Горма с парнями, то навелосипед.

— Давайте бросать камни в цель! — вдругпредложила она.

— Бросать в цель?

— Да! В телеграфный столб.

Она подбежала к столбу и шагами отмериларасстояние, потом провела ногой черту по земле. Белые гольфы в вырезе сандалийстали коричневыми.

— Чур, первая! — крикнула она и бросила каменьв столб. И попала!

Большие мальчики сразу остановились и швырнуливелосипед на землю. Они весело сказали девочке, что она стояла слишком близко.И провели новую черту, подальше от столба. Парень в кепке попал в столб, другойпромазал.

Горм подошел к велосипеду. Он не был сломан.Правда, заднее крыло немного погнулось. Но когда он хотел перекинуть ногу черезраму, его схватили за руку.

— Не смей убегать, черт бы тебя побрал! Мыбудем бросать в цель с твоей невестой.

— Никакая она мне не невеста! — Гормпокраснел.

— Докажи! — громко закричали парни.

— Как?

— А так, если попадешь в столб, значит, онатебе не невеста. Промажешь — невеста.

Парни засмеялись и дали ему камень. Гормуоставалось только подчиниться. Он долго смотрел на столб. Ни за что в жизни емув него не попасть. Девочка отошла в сторону и оттуда наблюдала за ним.

Горм медленно подошел к черте. Поднял руку,прицелился. Отступил на шаг и вложил в бросок всю силу. Раз!

Презрительный смех парней резанул ему слух. Нодевочка не смеялась. Она рассердилась. Горму захотелось убежать. На велосипеде.Или бегом. Как угодно. Но он продолжал стоять, окруженный этим презрительнымсмехом.

— А говорил, не невеста! — поддразнил его тот,в кепке.

— Дадим ему еще одну попытку? — предложил тот,что постарше. Лицо у него было в угрях.

— Да, черт его побери!

— Огонь! — крикнул угреватый и кивнул настолб. Горм с трудом сдерживал слезы. Не хватало только заплакать. А что, еслион просто убежит? Они побегут за ним и, конечно, догонят. И она это увидит. Онвзглянул на девочку. Она стояла, нахмурясь. Потом кивнула ему.

— Целься получше и попадешь, — серьезносказала она. Горм проглотил слезы и схватил камень. Приподняв очки,

он прицелился. Выкинул вперед левую руку,словно стрелу. Словно она должна была показать камню дорогу, потом сделалнесколько шажков назад и нашел точку опоры. Взвесил в руке занесенный камень.Рассчитал расстояние. И, задержав дыхание, бросил его, вложив в бросок всюсилу. Почему-то он думал о самолете. О белой полоске на небе. О людях, которыесидят там в воздухе, хотя все знают, что это невозможно.

С громким дребезжащим звуком камень ударился остолб. Горм опустил плечи и хотел вздохнуть с облегчением, как вдруг у обоихпарней вырвался крик ужаса.

Девочка лежала на земле, из головы у нее теклакровь. Одна косичка уже была в крови.

— Что ты наделал! — крикнул угреватый.

— Идиот! — крикнул другой

Сердце Горма было готово выскочить из груди.Он сунул руки в карманы. Наклонился вперед и поднял руки в карманах к томуместу, где было сердце. Это почти не помогло. То, что он видел, было так женевероятно, как летать в воздухе. Он ничего не понимал. Но ведь он видел, чтодевочка лежит в крови.

— Что, черт побери, случилось? — крикнулпарень в кепке и опустился возле лежавшей на земле девочки.

— Камень отскочил от столба и попал вдевчонку, — не веря себе, сказал угреватый.

Горм медленно подошел к ним. Не очень близко.Не решился. Девочка открыла глаза. Из-за волос и крови они не видели полученнойею раны.

— Где ты живешь? — спросил тот, у которого небыло угрей, и поднял ее.

— Там! — ответила она сонным голосом и махнулакуда-то рукой.

— Можешь стоять?

С трудом, но стоять она могла. Парниподдерживали ее с обеих сторон.

— Показывай дорогу. Мы отвезем тебя навелосипеде Принца, — сказал угреватый и поднял велосипед.

Горм стоял, не вынимая рук из карманов. Какбудто его там не было. Или был, но не по-настоящему. Когда они посадили девочкуна раму и хотели везти ее, она обернулась к Горму. Одна косичка была теперь ужевся красная от крови и висела, другая была скручена баранкой.

— Ты попал в столб, — сказала она все тем жесонным голосом.

Горм подумал, что надо что-то сказать.Например, что она молодчина, не заплакала. Или, что он не нарочно попал в нее.Но не мог выдавить из себя ни слова. А потом было уже поздно. Парни с девочкойна велосипеде были уже на середине Лёкки.

Когда Горм вернулся домой, там была толькоОльга. Она стояла на кухне спиной к нему и мыла посуду. Он прошел мимо открытойдвери кухни, она повернула голову и по обыкновению сказала: «Привет!» Но овелосипеде не спросила.

Он сел в чулане под лестницей. И даже не снялботинки. И плане пахло воскресеньем. Пылью, зимними вещами и обувью. И ещечем-то очень грустным. Но Горм не понял, от чего так пахнет.

Дело не в том, что он плакал. Потому что онвовсе не плакал. Зачем плакать? Ведь теперь с нее уже смыли кровь. Но она неумерла. Думая о том, что у него нет больше велосипеда, он все время помнил, чтоона не умерла.

Нужно было придумать, что сказать родителям:он потерял велосипед или велосипед исчез непонятным образом. Вряд ли они емуповерят. Однако сказать все-таки можно. Впрочем, они ничего не заметят. Ведьмать собирается уехать. А это куда важнее какого-то велосипеда. Но тут Гормпонял, что она не должна уезжать, ни в коем случае не должна уезжать. Как жеони тогда будут жить?

По-своему, он даже огорчился, что никто неспросил про велосипед. Это было ни на что не похоже.

Девочке, наверное, уже заклеили рану пластыреми снова заплели косичку. Ведь есть же у нее кто-то, кто заплетает ей косички. Ирана у нее, возможно, совсем маленькая. Когда идет кровь, все обычно кажетсяопаснее, чем на самом деле. Так говорила Ольга. Однажды он разбил колено, ипока Ольга не смыла кровь, колено казалось разбитым вдребезги. Правда, потом наэтом месте остался большой шрам и колено болело несколько дней, но ничегоопасного в ране не было.

Ольга слушала по радио богослужение. Звукидолетали до Горма через закрытую дверь чулана. Камень, попавший в голову,способен причинить больший вред, чем камень, попавший в колено. Но она ведь неумерла. Ее родители, конечно, сердятся сейчас на него. Хорошо хоть, они незнают, где он живет или его имя. А что, если мальчишки проболтаются? Скажут,что его зовут не Принц, и назовут его фамилию. Это было бы ужасно. Дажеподумать страшно, чем все может кончиться.