до середины марта. А потом 384-й полк попал в жуткую мясорубку, остатки батальона оказались в окружении, и Бобовник едва не погиб. Спас его сорокалетний сержант Луфиренко, чудом выскользнувший темной ночью со своим отделением из плотного кольца.

Получив легкую контузию, Бобовник топал за опытным воякой и послушно выполнял все его команды. Под утро, обойдя с севера Феодосию и несколько мелких селений, группа бойцов добралась до лесистых Крымских гор.

От этих похоронных плясок устали как черти. Поднявшись метров на триста вверх по густому лесу, попадали на траву под старым кряжистым дубом. Переведя дух и подымив самокруткой, сержант вытряхнул на траву содержимое своего вещмешка и, аккуратно расстелив его, приказал товарищам выкладывать все имеющиеся съестные припасы.

– Одному богу известно, сколь нам суждено шататься по этим чащам. Так что требуется экономия и строгий учет, – сопроводил он пояснением свой приказ. И первым уложил на «скатерку» завернутый в тряпицу кусок сала, пару луковиц, банку консервированной рыбы и фунт черного хлеба.

Народ зашевелился. Скоро на глазах у голодных бойцов выросла горка продуктов. Не сказать, что большая – шестеро мужиков на свежем воздухе такую горку оприходовали бы за сутки. Тем более что половину имевшихся припасов составляли ржаные сухари, выдававшиеся красноармейцам на протяжении последнего месяца вместо горячего питания. Пахнущие костерком и солдатской кашей полевые кухни в разгар боев за восточную оконечность полуострова стали редкостью и большим праздником для пехоты.

Выложил в общий котел продукты и Бобовник. Но не все, а лишь те, что хранились в вещмешке. Лежащие в кармане галифе под шинелью осьмушку хлеба и полпачки печенья из командирского доппайка утаил, надеясь насытиться этой роскошью втайне от товарищей.

Сержант по-хозяйски разделил продукты на три равные части.

– Постараемся продержаться на этом трое суток. А дальше поглядим, что да как…

Одну часть он тут же разделил между товарищами, две другие убрал в вещмешок. И, наблюдая, с какой жадностью бойцы принялись поглощать невеликий суточный рацион, по-отечески посоветовал:

– Не усердствуйте так, ребятки, оставьте маленько на вечер. А то ведь на пустое брюхо и заснуть не получится…

После приема пищи многих разморило, захотелось прилечь и сомкнуть глаза. Это было неудивительно, потому как всю ночь провели они на ногах и на нервах, выбираясь из окружения.

Но сержант Луфиренко оставался непреклонен.

– Не спать! – добавил он в голос металла. – Залезем повыше в горы, там и ночевать устроимся. А сейчас вот что… как у вас обстоит дело с патронами?

– Полторы обоймы.

– Одна и немного россыпью.

– Две.

Сержант раздал свой запас винтовочных патронов, немного облегчив потяжелевший вещмешок. И обернулся к Бобовнику:

– А у тебя-то к пистолю есть припас?

– Два полных магазина, и все, – пожал тот плечами, умолчав, что за последние дни не произвел ни одного выстрела.

– Эх, молодежь… – опытный вояка полез в карман. – Есть у меня немного. У ротного ППШ был, для него и получал. Держи.

Луфиренко протянул запечатанную квадратную упаковку из серо-желтого картона с надписью «Пистолетные патроны калибра 7,62 мм 70 шт.». Углы коробки были стерты и помяты; по всей видимости, в кармане сержанта упаковка пролежала не один день.

– Спасибо, – буркнул лейтенант, дожевывая сухарь с кусочком сала.

* * *

На охраняемую территорию, как и планировалось, троица проникла через крышу сарая, вплотную прилепленного к одному из технических корпусов. Сделав несколько осторожных шагов по крыше, Ковалев ловко вынул стекло из ближайшего окна, распахнул фрамугу.

Кореша друг за другом влезли в темное помещение. Освещая дорогу спичками, двинулись дальше. По дороге несколько раз натыкались на плохо заметные во мраке предметы казенного имущества: верстаки, инструментальные шкафчики, табуретки…

Двухэтажное здание, соседствующее с низким сараем, было приспособлено под котельную на первом этаже и слесарные мастерские на втором. Ничего ценного внутри не было, а потому внимание к нему со стороны персонала и охраны оставалось минимальным. Ни тебе решеток на окнах, как в бухгалтерии, ни железных запертых дверей.

Расчет оказался верным: бандиты беспрепятственно прошли длинным коридором до лестницы, спустились на первый этаж и остановились у простенькой деревянной двери.

Ковалев бесшумно приоткрыл ее и выглянул наружу.

– Чего там? – нетерпеливо спросил Бобовник.

– Вроде тихо. Только фонарь поскрипывает на ветру, – ответит Женька.

По одному выскользнули на крыльцо. Перед взором открылся мрачный проход между зданиями, слабо освещенный качавшейся на натянутой проволоке лампой.

Обойдя желтое световое пятно, добрались до угла левого здания. Снова осмотрелись.

На внутренней территории узла имелся небольшой двор, использовавшийся для стоянки служебного автотранспорта. Сейчас, опять-таки под одиноким фонарем, во дворе стояло три авто: бортовая полуторка, старый фургон на базе трехтонного ЗИС-5 и легковая эмка. Техника компанию не интересовала.

Короткий взгляд по сторонам. Ни одной живой души. В дальнем доме на первом этаже светилось несколько окон. «Проходная и помещение для отдыха дежурной бригады», – догадался Бобовник. Отдельно стоящий кирпичный домишко располагался ближе. А окно диспетчерской, видимо, выходило на другую сторону.

Пора. Бесшумной тенью главарь метнулся через двор, под стеной домика остановился, дождался корешей и снова прислушался.

Тишина. Только с улицы, где ровными рядами росли деревья, доносился шелест листвы…

Прогуливаясь здесь на протяжении нескольких вечеров, компания потеряла немало времени для выяснения, содержатся ли на территории узла служебные собаки. Каждый раз, проходя мимо распахнутых ворот, бандиты во все глаза зыркали во дворик и, к своей радости, ни разу не заметили четвероногих сторожей.

А вот и заветная дверь под козырьком. Слева и справа от крыльца разбиты клумбы с зеленью и цветами.

Бобовник перешагнул через две ступеньки, ухватился за дверную ручку и оглянулся на дружков. В его взгляде была нерешительность и вопрос: повезет ли этой ночью?..

* * *

Да, Бобовнику везло не часто, и вряд ли кореша посчитали бы главаря фартовым, узнай они историю последних лет его жизни. А удачливость вора, как известно, имела в криминальном сообществе громадное значение. Это все равно что умение полководца с легкостью громить врага с минимальными потерями. Или сверхъестественная способность святого апостола предсказывать грядущие события.

После того как Бобовнику не удалось увернуться от призыва в армию и отправки на фронт, он угодил в окружение и едва не погиб. Но после этих несчастий, надо признаться, фарт повернулся к нему лицом.

Шестеро выживших из целого батальона кружили по густым лесам Крыма около недели, ни разу не повстречав противника. Это ли не фарт? Однако голод взял верх и выгнал их к селению, прилепившемуся под северным склоном бесконечной гряды.

У сержанта с собой была карта убитого ротного командира. Лежа на полянке и сравнивая