Горшеня сделал два десятка снимков и неторопливо упаковывал в футляры фотопричиндалы. Местом преступления оказалась комнатушка под названием «Дежурный диспетчер», общей площадью не более десяти квадратных метров. Осмотр комнатушки занял четверть часа.

– Что скажешь? – с надеждой взглянул на Егорова Старцев.

– Кроме финки – ни одной стоящей зацепки, – вздохнул тот и выглянул в приоткрытое окно. – Убитый диспетчер не курил: в помещении нет пепельницы, отсутствует застоявшийся запах табачного дыма, пальцы его рук не имеют характерного желтоватого оттенка от никотина. Значит, преступников было как минимум двое, и провели они здесь минут пятнадцать.

Старцев подошел к окну, тоже высунулся, осмотрел подступы к зданию. Внизу под окном валялось пять-шесть свежих окурков. Присмотревшись, Иван определил, что гильзы действительно примяты двумя разными способами.

– И снова среди преступников был любитель каленых семечек, – кивнул Васильков на разбросанную по деревянному полу шелуху.

– Да, очень похоже на то, что действует одна и та же банда.

Труп Чумака увезли в морг сразу после осмотра экспертом. Стул за единственным рабочим столом пустовал. О ночной трагедии напоминали валявшиеся повсюду картонные папки, ключи с фанерными бирками, куски крепкой веревки, тряпица, из которой был сооружен кляп, да черневшие на полу и мебели капли запекшейся крови. Смерть наступила от нескольких проникающих ножевых ранений в грудную клетку и живот, поэтому кровавых следов в маленькой диспетчерской было в достатке. Едва начали осмотр, глазастый Васильков обнаружил на полу сбоку от рабочего стола диспетчера окровавленную финку.

Ножичек был ладный: отполированная рукоять из потемневшего дерева, небольшая бронзовая гарда, длинное остро отточенное лезвие. На рукояти имелась нацарапанная надпись «Шиша Скобарь[7]». Кто такой Шиша Скобарь, никто из оперативников не знал. Это предстояло выяснить.

Преступники действовали осторожно, никаких других следов в кабинете диспетчера не оставили. Никаких, кроме отпечатков пальцев, бережно зафиксированных криминалистами.

Старцев собрал валявшиеся ключи и подошел к плоскому ящику, закрепленному на стене за спиной диспетчера. Все ключи до визита бандитов висели на гвоздиках.

– Надо бы позвать кого-нибудь из местных спецов, – обмолвился Иван. – Самостоятельно мы тут до вечера не разберемся.

Глянув в его сторону, Егоров понял, чем озабочен товарищ.

– Много висело ключей? – спросил он.

– Порядком – около сотни. Внутри ящика наклеены бумажки со старыми надписями, но половина букв давно стерлась.

Василий сосчитал гвоздики.

– Да, ты прав. Двенадцать рядов по восемь гвоздей – девяносто шесть получается. А сколько в наличии?

– Семьдесят два, – закончил подсчеты Иван.

Васильков выглянул из диспетчерской и позвал заместителя начальника Центрального распределительного узла, ему было поручено находиться рядом и никуда не отлучаться.

Выслушав вопрос, он виновато произнес:

– Прошу прощения, товарищи, но с ключами лучше разбираются бригадиры. Они их лично получают у диспетчера при оформлении наряда на работу. Позвольте, я приглашу одного из них?

Спустя несколько минут в диспетчерскую вошел загорелый плечистый мужчина лет сорока.

– Бригадир Кудряшов, – представился он. – Вызывали?

– Товарищ Кудряшов, вы давно работаете в Центральном узле? – начал издалека Старцев.

– С семнадцати годков с перерывом на военную службу.

– Здесь, в диспетчерской, доводилось бывать?

– А как же! Когда что-то простое надо подправить, так диспетчер и по телефону задачу поставит. А когда авария или что похлеще, так обязательно к нему поднимаешься за ключами, за нарядом.

– Понятно. Тут у нас как раз задачка с ключами, требуется ваша помощь. Вы помните, где что висело в этом ящике?

Бригадир уверенно подошел к столу, на котором лежала приличная россыпь ключей. Подхватив узловатыми пальцами первый, он присмотрелся к полустертой надписи на бирке и сказал:

– Этот местный – от входных дверей корпуса. – И повесил его на соответствующий гвоздик.

– Та-ак… этот от диспетчерской, – кивнул он на прикрытую дверь. – Это ключ от шестой решетки второго коллектора. Ага, эти два ключа от резервного насоса Люблинской станции аэрации…

Постепенно благодаря бригадиру Кудряшову плоский ящик приобретал привычный рабочий вид. Наконец, повесив на место последний из ключей, бригадир запнулся и с удивлением уставился на пустующий ряд гвоздиков.

– Неувязочка, товарищи, – виновато развел он руками. – В этом ряду висели ключи от внутренних решеток первого коллектора. Но они куда-то подевались.

– От первого коллектора, говорите? – переспросил Старцев.

– Ну да. Сейчас все бригады на месте, ни одной нет на выезде. Стало быть, все ключи должны быть в диспетчерской.

– А что за первый коллектор? – поинтересовался Егоров.

– Самый старый из всех городских самотечных каналов, построен еще до революции. Через главную насосную станцию соединял, стало быть, центр города с Люблинскими полями орошения.

Егоров и Старцев переглянулись.

– Через центр города?

– Ну да.

– На этой карте можете показать, где он проходит? – спросил Егоров.

Почесав затылок, Кудряшов подошел к висевшей на стене карте, на которой, помимо многочисленных улиц и кварталов, были от руки нанесены разноцветными карандашами кривые жирные линии. С минуту бригадир разбирался в художествах: наклонив голову, елозил по карте пальцем, что-то шептал, читал названия. И вдруг просиял:

– Ага, вот он! Идет от Сандуновских бань вниз вдоль Кремля. Дальше, стало быть, пересекается с Басманным коллектором, потом вдоль реки через Таганку, Крестьянскую Заставу. В районе дюкера и главной насосной снова пересекается с Юго-восточным коллектором и через Печатниково прямиком следует на Люблинскую станцию аэрации.

– Значит, старый коллектор проходит вдоль Кремля? – помрачнел Старцев.

– Аккурат под Красной площадью.

– И под Кремль заходит?

– Нет, сам коллектор не заходит. Под Кремлем устроен свой тоннель, который примыкает к первому коллектору.

– А велики ли эти тоннели?

– Размеры? Канал первой очереди небольшой. Это опосля революции стали делать сносные коридоры – не метро, конечно, но передвигаться можно в полный рост. Ну и кремлевский тоннель примерно такой же.

– Опишите их подробнее, – попросил Егоров.

– Ну, как вам сказать… Сложены из добротного красного кирпича; в сечении не круглые, скорее похожи на яйцо тупым концом кверху. Ширина вот такая, – бригадир развел руки на метр с небольшим. – А высота… мне согнувшись ходить приходится.

– То есть метра полтора… Человек может по нему перемещаться?

– Чего ж не перемещаться? Запросто! Новые каналы, построенные в тридцатых годах, строились наспех и с ошибками. Они уже прилично замыты наносами, и лазить по ним – сплошное наказание. А каналы первой очереди в очень хорошем состоянии. Заилены где по щиколотку, где по колено. Влез в сапоги с высоким голенищем и топай себе на здоровье. Дышать там, правда, трудновато, но это дело привычки…

Задав еще с десяток вопросов, оперативники отпустили бригадира и собрались у раскрытого окна для перекура.

– Редкостные идиоты, – проворчал после минутного молчания Васильков.

– Ты про бандитов? – уточнил Иван.

– Про них, голубчиков. Это ж надо додуматься – на территорию