— Во сне я не могу его рассмотреть. Это тень безлица, — прошептала Викки, и ее плечи ссутулились.

— Но ты видела его в доме Кэролайн, — настаивалСтефан. — Викки, послушай, — добавил он, когда она резко отвернуласьот него, — я знаю, что ты напугана, но это очень важно, важнее, чем тыможешь себе представить. Мы с ним не справимся, если не поймем, с чем имеемдело, а у тебя — и только у тебя — есть нужная информация. Ты должна нампомочь.

— Я не могу вспомнить…

Голос Стефана был неумолим:

— Я знаю, как помочь тебе вспомнить, — сказалон. — Ты разрешишь мне?

Проползло несколько мучительных секунд. Наконец Виккииспустила долгий, булькающий вздох, и все ее тело обмякло.

— Делай что хочешь, — равнодушно сказалаона. — Все равно. Для меня это уже неважно.

— Ты храбрая девушка. Теперь посмотри на меня, Викки. Яхочу, чтобы ты расслабилась. Расслабься и смотри на меня. — Его интонациистали убаюкивающими. Прошло несколько минут, и глаза Викки закрылись.

— Сядь. — Стефан усадил ее на кровать, а сам,присев на корточки у ее ног, смотрел ей прямо в лицо. — Викки, тебе хорошои спокойно. Что бы ты ни вспомнила, это не причинит тебе никакого вреда, —мягко говорил он. — Я хочу, чтобы ты вернулась к вечеру субботы. Ты в домеКэролайн, на втором этаже, в большой спальне. С тобой Сью Карсон и кто-то еще.Мне надо, чтобы ты увидела…

— Нет! — Викки стала дергаться взад-вперед, словностаралась от чего-то убежать. — Нет! Я не могу…

— Викки, успокойся. Он тебе ничего не сделает. Он тебяне видит, а вот ты можешь увидеть его. Слушай меня.

Стефан говорил, и рыдания Викки затихли. Но она продолжаладергаться.

— Ты должна увидеть его, Викки. Помоги нам справиться сним. Как он выглядит?

— Он похож на дьявола!

Это был почти вопль. Мередит, сидевшая рядом с Викки,схватила ее за руку, посмотрела через окно на Бонни, и та, вздрогнув, погляделана нее в ответ расширившимися глазами. Бонни совершенно не понимала, что Виккиимеет в виду.

— Расскажи подробнее, — хладнокровно сказалСтефан.

Рот Викки искривила гримаса. Ее ноздри раздувались, словноона почувствовала какой-то омерзительный запах. Когда она заговорила, товыговаривала каждое слово по отдельности, как будто они вызывали у нее тошноту.

— На нем… на нем старый плащ. Когда дует ветер, плащхлопает его по ногам. Это он заставляет ветер дуть. У него светлые волосы.Почти белые. Они дыбом стоят вокруг его головы. Его глаза очень голубые. —Викки облизала губы и сглотнула, словно ее тошнило. — Голубой цвет — цветсмерти.

Послышались раскаты грома. Дамон быстро посмотрел вверх инахмурился. Его глаза сузились.

— Он высокий. Он смеется. Он идет ко мне и смеется. Нотогда Сью кричит: «Нет, нет» — и пытается оттащить меня. Тогда он берет еевместо меня. Стекло выбито, а за стеклом — балкон. Сью плачет и кричит: «Нет,пожалуйста». И тогда я вижу, как он… вижу, как он выбрасывает ее… — Виккиначала задыхаться, а голос стал срываться.

— Все хорошо, Викки. На самом деле ты не там. Ты вбезопасности.

— Пожалуйста, не надо! Нет!.. Сью! Сью! Сью!

— Викки, побудь со мной еще. Послушай меня. Я долженкое-что понять. Посмотри на него. Скажи, есть ли на нем синий драгоценныйкамень?..

Голова Викки моталась взад и вперед; она всхлипывала всегромче и громче:

— Нет! Нет! Я следующая! Я следующая!

Внезапно она широко раскрыла глаза, словно вышла из транса.Она задыхалась. Потом резко повернула голову.

Картина, висящая на стене, мелко дрожала.

К ней присоединилось зеркало в бамбуковой раме, потом —флакончики с духами и тюбики с губной помадой на комоде. С треском, какпопкорн, со стойки попадали украшения. Дробный звук становился все громче. Свешалки упала соломенная шляпка. С зеркала дождем посыпались фотографии.Кассеты и диски полетели с полок и разложились на полу, как розданные в началепартии игральные карты.

Вскочила Мередит, потом, сжав кулаки, — Мэтт.

— Сделайте что-нибудь! Сделайте что-нибудь! —пронзительно кричала Викки.

Но дрожь не прекращалась. Мэтт и Мередит озирались посторонам и видели, как все больше и больше предметов пускается в пляс. Все, чтоможно было сдвинуть с места, вибрировало, дрожало, дергалось. В комнате какбудто бушевало землетрясение.

— Хватит! Хватит! — кричала Викки, закрыв ушируками.

Прямо над домом, как взрыв, грохнул гром.

Бонни подпрыгнула от страха, когда небо рассек зигзагмолнии. Она инстинктивно ухватилась за что-то руками. И ровно в ту же секунду,когда сверкнула молния, висевший на стене комнаты постер словно разрезало подиагонали невидимым ножом. Бонни подавила крик ужаса и крепче сжала пальцы.

А потом в одно мгновение все прекратилось. Как будто кто-товыключил рубильник.

В комнате стало тихо. Медленно покачивалась бахрома торшера.Постер свернулся двумя маленькими рулончиками. Викки медленно опустила руки.

Мэтт и Мередит потрясенно озирались по сторонам.

Бонни зажмурилась и пробормотала что-то вроде молитвы. Илишь снова открыв глаза, она увидела, за что схватилась. Под пальцами у неебыла мягкая и холодная кожаная куртка. Рукав Дамона.

Он не отстранился от нее, он вообще не шевелился. Чутьнаклонившись вперед и прищурившись, он внимательно оглядывал комнату.

— Посмотрите на зеркало, — сказал он.

Все послушались. Бонни задохнулась и снова с силой сжалапальцы. Она не заметила, когда именно это появилось, но понимала: когда вкомнате творилось безумие.

На зеркале в бамбуковой раме были три слова, написанныекоралловой губной помадой Викки.

Спокойной ночи, милая.

— Господи, — прошептала Бонни.

Стефан повернулся и посмотрел на Викки. «Как он вдругизменился, — подумала Бонни, — он двигается непринужденно, новнутренне собранно, как воин, узнавший о предстоящей битве. Или как дуэлянт,только что получивший вызов».

Стефан достал из заднего кармана какой-то сверток иразвернул его. Там оказались веточки с длинными зелеными листьями и лиловымицветочками.

— Это вербена. Свежая вербена, — сказал он тихо,ровным и настойчивым голосом. — Я нарвал ее неподалеку от Флоренции;сейчас она там в цвету. — Он взял руку Викки и вложил в неесверток. — Я хочу, чтобы ты всегда держала ее при себе. Разложи понемножкув каждой комнате, а если получится, то спрячь в одежду родителей, чтобы онабыла и у них. Если у тебя будет вербена, он никогда не сможет завладеть твоимразумом. Он может напугать тебя, Викки, но не заставит тебя сделать что-нибудь— например, открыть для него окно или дверь. И еще одно, Викки. Это оченьважно.