– И тебя тоже, – поддакнула Надежда.

– При чем тут я? – вскинулся Виктор. – Ты чтодумаешь – я с ней?..

– А что – нет? – прямо спросила Надежда, которойнадоело ходить вокруг да около. – Вот, кстати, давай-ка выясним раз инавсегда, кем эта Алиса тебе приходилась. Я не из простого любопытстваспрашиваю, уж поверь.

– Да никем! – вскричал Виктор. – Между намиабсолютно ничего не было!

– Слушай, я ведь не жена, – раздраженно заговорилаНадежда, – и не теща. Передо мной можешь не скрываться, я твоей женесплетничать не стану.

– У меня нет жены, – угрюмо сообщил Виктор.

– Как это? – удивилась Надежда. – Припоминаю,девочка такая была, на курс младше. Вроде ты на ней женился, светленькая, какее… Люся… Ляля…

– Оля, – сказал Виктор, криво усмехаясь.

– Точно, Оля! – обрадовалась Надежда. –Подумай, какая плохая память стала! Витамины, что ли, попить… Так что случилосьс Олей?

– Ничего не случилось, мы развелись лет пятнадцатьназад.

– Да что ты? – ахнула Надежда. – И больше тыне женился?

– Женился. – Ему явно неприятен был этот разговор,но Надежда, когда хотела, могла быть очень настырной. Тем более что спрашивалаона не из бабского любопытства, а для дела. Ведь она видела этих двоих в поезде– ведь ясно же как день, что они – близкие люди.

– Сейчас жена моя живет в Штатах, – сказал Виктор,глядя в сторону, – у нее там родители… Уехала туда несколько лет назад ине захотела возвращаться.

– Ничего себе! – удивилась Надежда. – Что этоона таким мужчиной разбрасывается! Не в поле обсевок…

– Наверно, там получше нашла. – Виктор кривоусмехнулся. – Тебя еще что-нибудь интересует или допрос окончен?

– Вот что, дорогой товарищ! – мгновенно завеласьНадежда. – Прибереги этот тон для своих подчиненных! Я тебе неСашенька-секретарша, ты мне мозги не парь! И лапшу на уши не вешай! Сей же часговори, кто такая эта девица, что была с тобой в поезде, как давно вы знакомы!И не вздумай врать, что ты ее первый раз вчера узнал! Я ведь видела вас с нейвместе, тут и ежу понятно, кем вы друг другу приходитесь!

– И кем же, если спросить ежа? – процедил Виктор.

– Давние и прочные любовники! – выпалила Надеждаи, оглянувшись на любопытную официантку, вполголоса поведала Бегунову своивчерашние наблюдения.

– Ну надо же, – задумчиво пробормоталВиктор. – Говоришь, мы созданы друг для друга? Так я тебе заявляю со всейответственностью, что Алису эту видел вчера впервые в жизни. Я когда в Москвуехал, обратного билета не брал, думал, может, задержусь там на пару дней. Акогда решил уезжать, то попросил их помочь с билетом. Пожалуйста, говорят,сделаем. И вот девушка с вами поедет – два места вместе заказали. Я,разумеется, согласился.

– Она что-нибудь про себя рассказывала?

– Не… не помню. Сказала, что в той фирме не работает,по делам там была, как и я.

– Ну хоть москвичка она или из нашего города? – ссарказмом осведомилась Надежда Николаевна.

– Да не спросил я! – Виктор тоже повысилголос. – Она себя спокойно вела, лишнего не болтала, я тоже не псих и неманьяк, чтобы к посторонней женщине приставать только потому, что в одном купеедем. Выпил виски да и спать лег!

«Может, он алкоголик, оттого и жены обе ушли? –подумала Надежда. – Вообще-то не похоже, вид у него приличный. Никакихмешков под глазами, морщин, в глазах желтизны нету, выглядит моложе своих лет…Нет, тут не то».

С грустью констатировала Надежда Николаевна, что в этойистории много загадочного. А уж если есть загадка, то ее пресловутое любопытствотут как тут. И точно: через некоторое время зашевелился в душе любопытныйчервячок, и в голове всплыли некоторые мысли.

Если неизвестный злоумышленник, он же киллер, так стремитсяподставить Виктора, значит, он кому-то сильно мешает. Да и портфель украли сценной информацией. Может, Алису к нему нарочно подсадили, чтобы помоглаукрасть этот портфель? Но тогда для чего было ее убивать? Непонятно. Девицаявно не промах, такими ценными кадрами не разбрасываются…

Надежда Николаевна всегда гордилась своим знаниемчеловеческой природы. И тут вдруг так проколоться! Виктор с Алисой созданы другдля друга! Виктор смотрит сейчас на нее как на идиотку, помешанную на любовныхроманах. Она просто обязана немедленно доказать ему, что умеет соображать!

Но что делать? Как всегда, Надежда применила свойизлюбленный инженерский прием – вернулась в цепочке рассуждений назад, почти кначалу.

Вот они все едут из Москвы в поезде, Надежда с трудомзасыпает, чтобы проснуться на станции Бологое. Вагон, да и весь поезд погруженв глубокий сон – те, кому нужно выйти в Бологом, обычно не ездят на «Краснойстреле».

Надежда слышит разговор проводницы с каким-то мужчиной – онпопросился доехать до Петербурга, наврал небось, что жена рожает или простовлез в душу. Она и пустила, хотя инструкциями это строжайше запрещается –боятся терроризма. Да кто у нас теперь выполняет инструкции? Всегда проводникитак делали, им никакой терроризм не помеха.

Потом – остановка в чистом поле из-за горящей машины, иНадежда видит убегающего мужчину. Разумеется, это был убийца. И он некотороевремя провел у проводницы в купе, она его запомнила в лицо, возможно, заметилачто-то, что поможет его найти. Да что там, если Виктора все-таки заберут вмилицию, можно сослаться на проводницу. Она-то, конечно, будет все отрицать,однако если поговорить с ней заранее, по горячим следам, припугнуть наконец…

Тут Надежда осознала, что в голове складывается планмероприятий по раскрытию убийства Алисы Радунской.

«Стоп! – сказала она себе. – Немедленно прекратитьзаниматься чужими делами!»

Любопытство было предано остракизму и от удивления временнопрекратило функционировать. Надежда твердо решила заниматься только своимисобственными делами, тем более что время неумолимо приближалось к шести часамвечера, когда усталый муж возвращается с работы.

– Вот что, дорогой, – сказала она Виктору, –давай-ка разойдемся. И будем каждый заниматься своими делами. Ты поедешькаяться в краже заветного портфеля, а я – искать свою сумку.

– Надежда! – строго сказал Бегунов. – Натвоем месте я бы этого не делал! Это может быть очень опасно!

– И это говоришь мне ты? – обманчиво спокойнымголосом ответила Надежда. – После всего, что ты мне подсиропил?

Конечно, не следовало так жестко говорить с Виктором ипопрекать его несчастьем тоже не следовало, однако Надежду Николаевну задел заживое его тон. Таким тоном она позволяла разговаривать с собой только одномучеловеку – собственному мужу. И то, когда очень сильно провинилась.