все человеческие "немцы" только и делали, что мешали выдумать порох. Они бешено боролись против всякого новшества, усердно преследовали всякую свободную мысль и добросовестно побивали камнями своих пророков, очевидно принимая их за ядовитых гадов.

 Увы, если человечество и выдвигало из своей среды истинных мудрецов, то уж самый факт этого "выдвигания из среды" показывает, что сама по себе среда далеко не стоит в уровень с мудростью.

 Мы все знаем, конечно, что на свете глупых больше, чем умных, но вряд ли кому нибудь приходило в голову отдать себе точный отчет в процентном соотношении умных к глупым.

 Сочтите имена, которые история по справедливости занесла на свои скрижали, и представьте себе ту неисчислимую, безликую и безмозглую массу, которая беременила и унаваживала землю, не доставляя своему Создателю ничего, кроме конфуза!

 Тогда вам станет понятно, почему так медленно и трудно развивается человечество, почему в его истории столько крови и гнусностей. Как могло быть иначе когда один творческий ум приходится на десятки-сотни миллиардов глупцов и бездарностей.

 Есть, отчего прийти в отчаяние! Ведь масса все-таки сильнее единицы, и хотя одна великая мысль способна перевернуть жизнь миллионов поколений, но метатели бисера перед свиньями всегда рискуют быть раздавленными.

 Каких душевных мук и какой колоссальной затраты энергии стоит мудрецу сомнительная победа над косностью, невежеством и глупостью масс! Неся свой светильник, ему приходится гораздо больше сил затратить на то, чтобы уберечь его от миллионов кретинских ртов, которые то всех сторон стараются задуть его, чем для того, чтобы возжечь светлее!

 Можно с уверенностью сказать, что, если бы человечество вместо того, чтобы преследовать и истреблять своих пророков, окружало бы их теми заботами и вниманием, которых они заслуживают, вся земля уже давно превратилась бы в цветущий сад, а войны, революции и эксплуатация отошли бы в область предания.

 Но этого не было и быть не могло, ибо, как бы высоко ни подымался общий культурный уровень массы, между нею и гениально одаренными одиночками всегда будет лежать пропасть непонимания. Быть может, когда нибудь масса достигнет действительно высокого уровня развития, и рядовые ее члены будут с усмешкой смотреть на наших Сократов и Галилеев, но у них будут тогда свои Сократы и Галилеи. Ибо если вороны научатся летать по орлиному, то орлы взлетят еще выше!

 Человечество, — вернее: ослиное, свиное, обезьянье и волчье стадо — гордо и сильно своею численностью.

 Чем больше оно дрессируется, тем больше проникается сознанием своей стадной силы. С каждым шагом по пути культуры и цивилизации, оно не только не проникается смиренным сознанием своей бездарности, но, напротив, преисполняется все большим самомнением, все громче заявляет о своих правах — священных нравах большинства!..

 И вот, в наше время эти права стали общепризнанными, и человеческая масса мечтает уже о власти. Как закон жизни провозглашается равенство, толпа лезет на пьедестал, мнит себя богом, на алтаре которого надо приносить жертвы.

 Ее идеал, чтобы строптивый гений стал не вождем, а слугой толпы.

 Вряд ли этого удастся достигнуть, ибо природа гения непримирима, но если бы — да, то это уж конечно будет величайшим торжеством глупости и бездарности, а вместе с тем и концом человеческого прогресса.

 Это тем более печально, что глупость и бездарность в самих себе носят свое наказание: они есть лучший фактор разрушения и бед.

 Чем больше растет сила толпы, тем ниже ценность гения, а вместе с тем и ценность человеческой личности вообще. Толпа подавляет личность, превращая ее в орудие и материал, безжалостно и бессмысленно уродуя.

 Может быть, от этого выигрывает Человечество?... Но человечества нет. Человечество это призрак, фикция. Существуют миллионы отдельных живых людей, из которых каждый болеет своей болью, страдает своими страданиями и умирает своею смертью.

 Какой страшной, бездушной машиной, перемалывающей все жизни в людскую пыль, будет тот грядущий строй, в котором безраздельно воцарится власть массы. В этой мировой штамповальне человек будет ничтожнее и несчастнее, чем он был во время всемирного потопа. Пусть и тогда никому не было спасенья, пусть миллионы обезумевших от ужаса людей сталкивали друг друга в волны, били и топтали, и в конце концов, все погибли, но все-таки каждый из них боролся и надеялся до последнего мгновения.

 В тягучей ровной трясине коллективного болота не будет и не должно быть борьбы, но зато не будет и никакой надежды.

 Да минует людей чаша сия.

 Среди забот и тревог личной жизни, мысль моя часто и до страдания напряженно устремляется в туманную даль будущего, стремясь приподнять уголок роковой завесы, скрывающей судьбы человеческие.

 Будет ли когда нибудь счастлив и покоен человек, или он навсегда обречен страданиям и тоске?

 Откровенно говоря, до судеб человеческого рода мне нет ровно никакого дела. Пусть будет с ним, что быть должно. Да и судьба эта более или менее ясна: рано или поздно остынет животворящее солнце, и холод междупланетных пространств сожмет в смертельных объятиях нашу старую милую землю, уничтожив на ней все признаки органической жизни.

 Если я стремлюсь угадывать будущее, то только потому, что настоящее слишком отвратительно. Стараясь представить себе рай на земле, я не о счастье моих потомков беспокоюсь, а просто пытаюсь, хоть на миг, хотя бы только в мечтах, отрешиться от той скверной действительности, которая меня окружает и давит.

 Очень даже возможно, что, если бы я твердо знал, что человечество когда-то будет счастливо, я не только не возрадовался бы его счастью, но даже совсем напротив: возненавидел бы его ненавистью лютой.

 Ведь, в конце концов, что бы ни случилось, но будущее человечества может построиться только на наших страданиях, на наших костях на нашем горьком опыте. Не пройди мы весь крестный путь исканий, будущее поколение, как бы оно ни относилось к нашим исканиям, оказалось бы в положении людей, свалившихся с луны на землю. Быть может, все, что мы переживаем, будет одной сплошной и глупой ошибкой, но будущие поколения, которые извлекут из этих уроков пользу И наши ошибки используют в хорошую сторону, все-таки используют наши, именно наши ошибки. И вот, они будут ходить в райских садах и пальмовыми ветками обмахиваться, а мы теперь в крови и грязи тонем, как собаки!.. Да будут они прокляты.

 Впрочем, это уже, пожалуй, нечто личное.

 Но факт тот, что я не верю в счастливое будущее человечества, не верю в этот золотой век.

 И мне кажется, что люди были бы гораздо счастливее, если бы раз и навсегда отделались от этого вечного миража, вековая и бесплодная погоня за которым