не стал, положился на запаханный люпин, чем в очередной раз удивил соседей. Они теперь внимательно присматриваются к тому, что и как делаю. Некоторые заплатили за то, чтобы их поля вспахали моим плугом, решив, что дело именно в нем. Всем хочется собрать большой урожай. Как и в прошлом году, я посадил пшеницу. Она дружно взошла, хорошо окрепнув к холодам. Поспособствовали дожди, довольно обильные для этих мест.

Затем помог тестю сделать обрезку фруктовых деревьев, изготовив для этого секатор. До перемещения в Халеб Макузи занимался коневодством, но имел во дворе несколько фруктовых деревьев. На что-то надо было жить в Халебе, вот он и приобрел по дешевке первый сад. Тогда, по его словам, взятки были намного меньше, а кто-то и вовсе получал бесплатно. Я объяснил и показал тестю и трем шуринам, что такое санитарная зачистка и обрезка с удалением лишайников, поврежденных и больных веток, прореживание, когда убирают слабые, растущие внутрь или пересекающиеся, укорачивание на треть или даже наполовину вымахавших побегов, омолаживающая на старых деревьях и формирующая крону на новых. Заодно научил делать садовый вар из живицы, воска и оливкового масла с соотношением ингредиентов четыре-два-один и обрабатывать им срезы. Опавшие листья и удаленные ветки заставил сжечь, а пепел рассыпать под деревьями и вскопать землю. Стволы тщательно и высоко побелили раствором извести. Макузи опять сопел, но теперь от напряжения. Три его сына слушали очень внимательно. Сад для них будет основным источником средств к существованию. Старшие два, женатые, после смерти отца точно получат по собственному, и у младшего есть шанс, потому что подрастают две сестры, с калыма за которых прикупят ему жену и то, что даст возможность ее содержать.

Еще летом я собрал лепестки дикого шиповника и получил из них эфирное масло. Для этого подвялил их в сарае часа четыре, рассыпав по ткани. Когда пришел забирать, чуть не одурел от аромата. После чего сложил в глиняный кувшин, сильно примяв, залил оливковым маслом с верхом примерно в один сантиметр и накрыл крышкой, которую придавил камнем. Время от времени заходил в сарай, встряхивал кувшин. Через месяц Шева выжала содержимое сосуда через тонкую ткань в другой, поменьше. Это было эфирное масло с приятным ароматом шиповника, дикого родственника розы, которые пока не вывели.

Использовал его для приготовления туалетного мыла, добавляя на конечной стадии перед распределением по формочкам. Точнее, работали Какия и Шева под моим чутким руководством. Ашму мыло настолько понравилось, что раздарила большую часть родственникам и подругам, чтобы похвастаться. Отзывы были очень благоприятными. Заработало «сарафанное радио», и ко мне пришел купец-халдей Нубаратуму. Это был сухощавый мужчина лет сорока с неухоженной бородой, которого я принял за налогового инспектора. Возможно, у себя на родине он и занимал такую должность, а после депортации занялся торговлей.

— Мне сказали, что ты продаешь пахучее мыло, — заявил он.

— Я не продаю его. Сделал для семьи, — объяснил я.

На самом деле Ашму, несмотря на мои предупреждения, не удержалась и обменяла два бруска на отрез красивой бордовой материи, но один раз — не дура.

— Так сделай на продажу. Я заберу у тебя все по треть шиклу за штуку, — предложил халдей.

— Я не хочу заниматься этим, — честно признался ему.

— По полшиклу за брусок, — поднял он цену.

Это уже было интересно, потому что громадьё моих планов требовало не меньше денег.

— В этом году с таким же ароматом не получится изготовить, потому что шиповник уже отцвел, — привел я последний довод. — Могу из других цветов: тимьяна, душицы, розмарина, шалфея…

— Да с каким угодно, лишь бы был сильным и приятным! — согласился купец Нубаратуму.

В конце лета я собрал цветы этих растений, изготовил эфирные масла и после того, как закончил со своими полями и садами родственников, занялся производством средств для ухода за телом. Начал с душицы, у которой, по моему мнению, самый агрессивный аромат. Первую партию сделал небольшой. Не понравится купцу, оставлю для себя. Мне мыться с мылом больше нравится, чем обмазываться оливковым маслом и соскабливать его серпообразным скребком из бронзы, железа, кости или дерева, как делают аборигены и вслед за ними будут греки. Купцу Нубаратуму душица вставила, забрал всю партию, за исключением пары брусков, на которые наложила маленькую, но цепкую руку моя жена. Не знаю, кому и за сколько он продал товар — это его доход. Главное, что пришел и потребовал еще. В итоге я почти до весеннего равноденствия занимался мыловарением, заработав изрядное количество денег. Не говоря уже о том, что Ашму мылась каждый день другим сортом мыла, одним из четырех.

Приближался сбор урожая, очень хорошего, больше, чем в предыдущем году, поэтому я решил вложить заработанные деньги в другой бизнес. Хозяин постоялого двора свел меня со своими земляками, которые занимались коневодством и использовали моего жеребца, как производителя. Я купил у них на все деньги четырех молодых кобыл хорошей стати. Их покрыл Буцефал, после чего были отправлены на свободный выпас в табунах под присмотром пастухов на пастбищах за северными холмами. За это расплачусь пшеничной соломой. В холодное время года, когда здесь идут дожди, на пастбищах много зеленой травы, отрастающей быстро. В жару она выгорает, сохнет. Лошадей желательно подкармливать. Хотели люпиновое сено, готовы были даже доплатить, но я сказал, что в этом году сажать бобовые не буду, севооборот не позволяет.

Пшеница уродилась на славу, дав примерно по четырнадцать центнеров с гектара. Здесь о таких урожаях даже не мечтали. У меня теперь непоколебимая репутация специалиста в сельском хозяйстве, постоянно спрашивают совета. Делюсь знаниями из будущего. Мне не жалко.

Я распродал прошлогоднее зерно, оставшееся в яме во дворе, заполнив ее доверху новым, забил до отказа сеновал пшеничной соломой, расплатился с коневодами с учетом будущего пополнения моего поголовья, а все остальное продал. Денег, оставшихся после уплаты всех налогов, хватило бы на безбедную жизнь в течение пары лет. Решил не расслабляться и купил еще трех молодых кобылиц, которые были покрыты Буцефалом и отправлены на дальние пастбища. Еще штук десять-пятнадцать — и можно будет завести свой табун.

Поля перепахали и засеяли одно арбузами, а второе дынями. Бахчевые теперь одни из основных летних культур. Их употребляют и люди, и скот, и домашняя птица. Дыни подвешивают на плетях в сараях и едят все холодное время года. И для севооборота бахчевые после и перед пшеницей очень хороши, потому что имеют