том, что я давно вычеркнула из памяти! – резко, возможно даже излишне резко оборвала я Квентина. – Если у вас имеются какие-то интересующие меня факты, в том числе, и об Алане, извольте их довести до моего сведения! А выслушивать ваши сожаления, возможно даже, искренние, мне как-то не хочется, тем более, что куда больше вы сожалеете о том, что я не издохла тогда. Во время первого же допроса…

И тут же добавила, безо всякого перехода:

– Ведь это бывший кабинет вашего покойного племянника, разве не так?!

– Да, это бывший кабинет Самуэля, – ровным, бесстрастным голосом произнёс Квентин. – И я обычно заходил к нему сюда во время своих визитов в посёлок, нечастых, правда. Последний раз это произошло как раз перед тем трагическим днём, когда их всех…

Тут голос господина сенатора всё же дрогнул и сорвался. А мне даже как-то неловко стало за свою недавнюю несдержанность.

– Но мы отвлеклись, – прежним ровным и бесстрастным голосом проговорил Квентин. – Вернее, это я сам отвлёкся и тем отвлёк вас, за что приношу свои извинения. А теперь о деле!

– О деле, так о деле! – так же ровно и бесстрастно отозвалась я. – Итак, я слушаю!

– Дело в том, – вновь заговорил Квентин, – что в тот раз, четыре года назад, Алан посетил нашу Федерацию не один. Несколько уродов… несколько человек, – тут же поправился сенатор, – тогда с ним приходило… четверо, кажется. Это, ежели вместе с Аланом считать…

– Пятеро, – машинально поправила я. – Пятеро, ежели вместе с ним.

– Вот даже как? – Квентин удивлённо на меня взглянул. – Это точные сведения?

– Абсолютно точные! – кивнула я головой. – От крыс получены, а у них разведка куда лучше вашей поставлена! А уж нашей, тем более, – немного помолчав, самокритично добавила я.

Некоторое время мы оба молчали. Квентин, кажется, обдумывая что-то, я же – не думая вообще ни о чём…

Просто сидела и ждала продолжения.

– Они ушли тогда тоже все вместе, через пару дней всего, – вновь заговорил Квентин. – На северо-запад, как мне доложили…

– На запад, – вновь поправила я сенатора. – Ровно на заходящее солнце. Значит, они снова вернулись?

Задавая этот вопрос, я вдруг с удивлением превеликим ощутила, что…

…что ровным счётом ничего не ощутила!..

Я даже забыла сейчас, как выглядел Алан, напрочь из головы его облик выветрился…

Ну, хорошо, встретимся мы с ним вновь, и что?…

На шею ему брошусь, захлёбываясь умилённо от рыданий, с трудом сдерживаемых?…

Или не сдерживаемых даже?… Всю грудь ему слезами счастья орошу!..

Как бы, не так!

Ведь там, на тёмной промозглой улочке резервации рядом с Аланом стояла вовсе не я! Витька там рядом с ним стояла, наивная восторженная дурочка! И именно ей, а не мне, шептал тогда Алан на ухо слова о неземной её красоте…

И орал после избиения крыс на площади он тоже не на меня, на Витьку! И ушёл тогда тоже от неё, прекрасно понимая о той реальной опасности, которая ей угрожала… не мог он этого не понимать тогда, тем более, что одна она осталась на всём белом свете после трагической гибели матери!

И всё же ушёл, и даже не оглянулся… и из-за этого я должна о нём помнить?…

Тем более, с ностальгией?…

А вот Охотника я помнила хорошо. Руки его, губы, силу и теплоту его тела, от которых внутри у меня всё тогда сладостно замирало. И помнила все наши ночи, полные любви и нежности, тем более, что не так много их случилось у нас с Охотником, волшебных, незабываемых тех ночей…

И то помнила, как предала его, сознательно послав на почти верную смерть…

И какая-то часть меня умерла тогда вместе с ним, вернее, вместе с известием о его гибели…

И эта часть так и не восстановилась за прошедшие три года!

О, как же удивлялись все эти три года ближайшие мои подчинённые, как оживлённо судачили они между собой (не подозревая, что слух мой в скафандре в несколько раз острее слуха обычного человека) о моей холодности и даже инфантильности! Это ж надо, сколько молодых красивых мужиков вокруг… и стоит мне только пальцем поманить любого из них…

И как не тяготит меня такое вот ненормальное положение?

Но вот же не тяготит оно меня нисколечко! И, возможно, неугасающая скорбь по Охотнику не единственная тому причина?

И даже, далеко не главная.

Ибо дело, скорее всего, вовсе не в Охотнике, а в тех, незаметных внешне, изменениях моего организма, которые произвёл некогда многоуважаемый скафандр во время передачи мне знаний, жизненно необходимых обладателю грозного сего оружия. Видимо, элитному воину времён поздней империи чужды были обычные плотские радости и утехи? Мешали они ему, скорее всего, в успешном выполнении полученных боевых заданий?

Вот и мне, наверное, помешали бы. Ведь и жители поселений всячески превозносит и даже обожествляет меня, не только за сокрушительную мощь неуязвимого моего скафандра и возросшие мои сверхспособности, но и за то ещё, что я – Дева! Рыжеволосая Дева-освободительница! А Деве не должны быть присущи низменные плотские радости и утехи, выше всех их должна поставить себя почитаемая во всех резервациях (пардон, поселениях!) рыжеволосая Дева!

Тем более, о моих отношениях с Охотником никто ничего конкретно не знает. Возможно, лишь некоторые из бывших его коллег по нелегальному бизнесу подозревать что-либо такое пытаются, тот же Корней, к примеру, не зря же он так нагло и даже с вожделением на меня всякий раз поглядывает. Но и «коллеги» эти лишь в сокровенных мечтания своих нечто подобное себе представляют, и, скорее всего, даже сами вряд ли всерьёз верят в такое, тем более, языками о сем трепать опасаются…

И правильно, что помалкивают, потому как за один лишь пошлый намёк окружающие в мелкие клочки сомневающегося разорвать могут!

Ибо Дева, она потому и Дева, что невинна и не подвержена низменным этим желаниям и инстинктам!

– Значит, они снова вернулись? – повторила я вопрос, так как Квентин пока ничего мне не ответил.

– Вернулись, – сказал Квентин, потом, помолчал немного и добавил: – Правда, не все из тех, что приходили ранее. А Алана среди них, скорее всего, и вовсе нет…

Ну, нет, так нет! Оно даже спокойнее как-то. Без надрыва…

– А теперь более подробно, господин сенатор! – Я выпрямилась в кресле, внимательно взглянула на Квентина. – Где они сейчас и какова основная цель их возвращения? И с какой целью, кстати, они прошлый раз сюда наведывались? И откуда они, вообще, взялись, из каких таких неведомых краёв? Не из леса же нашего вынырнули внезапно?

– Сколько вопросов