всё же оставаться пока в стороне. На меня и так уже косо поглядывают в Сенате…

И Квентин, повернувшись, направился в сторону двери. А возле самой, считай, двери я его неожиданно окликнула.

– Почему вы помогаете мне?

Обернувшись, Квентин некоторое время лишь молча смотрел на меня, а я тоже смотрела в его сторону и тоже молчала. И так продолжалось некоторое, довольно-таки продолжительное время…

– Это из-за Лики? Из-за того, что вы её так любите?

– Я её очень люблю! – ещё некоторое время помолчав, негромко произнёс Квентин. – Но это не из-за Лики, вернее, не только из-за неё! Это, скорее, из-за вас, Виктория! Потому, что… Впрочем, какая разница, почему!

И Квентин, замолчав, торопливо покинул мой кабинет.

Глава 5

Отправляясь в Западный посёлок, я вновь захватила с собой Корнея. А вот секретаря и Анжелу оставила, наказав им ни в коем случае не покидать пока территории столичного поселения, из-за чего Анжела на меня даже немножечко обиделась и надула губки, а вот господин секретарь, наоборот, воспринял это моё приказание с видимым облегчением. Трусоват был мой личный секретарь, хоть со своими секретарскими обязанностями справлялся относительно успешно. Во всяком случае, я была им довольна. Почти.

Возничему и его помощнику я наказала добираться до Западного посёлка самым кратчайшим путём, но тут выяснилось, что, ни тот, ни другой такого пути не ведают. Зато (по их словам) господин Корней путь оный легко может указать (что и неудивительно). Корней тут же подтвердил сказанное возничим и высказал даже пожелание тотчас же взобраться на козлы, но я его отговорила, вернее, просто приказала оставаться пока в карете. Впрочем, через смотровое окошко и слуховое отверстие в передней её части, Корней мог и отсюда с успехом руководить всем нашим продвижением.

После того, как всё это утряслось, возничий щёлкнул бичом и карета, наконец-таки, тронулась, скрипя и громыхая на таких неизбежных ухабах и колдобинах.

В карете мы были с Корнеем лишь вдвоём, и потому я не стала убирать лицевой щиток скафандра. Затемнять его, впрочем, я тоже не собиралась.

Некоторое время мы ехали молча, потом мне почему-то вспомнилась подобная поезда двухмесячной давности. Это когда мы Томаса из Северо-Западного посёлка забирали…

– Может, ты и теперь знаешь, зачем мы направляемся в Западный посёлок? – обратилась я к сидящему напротив Корнею и нисколько не удивилась бы, если б этот матёрый контрабандист и сейчас ответил мне утвердительно.

Но Корней лишь отрицательно мотнул бритой башкой.

– Понятия не имею! – нехотя буркнул он и вновь замолчал.

Что ж, особого пиетета в общении со мной Корней никогда не испытывал и я даже свыкнуться успела с этой его манерой общения. И, наверное, насторожилась бы сразу при малейшей попытке Корнея изобразить по отношению ко мне хоть малейшую степень любезности или почтительности.

– И даже поинтересоваться не хочешь о целях нашей поездки? – задала я Корнею следующий вопрос.

И вновь ответ на него меня удивил.

– Не хочу! – произнёс равнодушно Корней и, помолчав немного, добавил: – Да оно и бесполезно. То, что вы посчитаете мне нужным рассказать, вы и так расскажете. А что не посчитаете, то, разумеется, оставите при себе, разве не так?

– Не так! – сказала я (Корней при этом как-то странно на меня посмотрел). – Я тебе сейчас всё расскажу! Всё, что знаю, – тут же поправилась я.

И я действительно рассказала ему всё, вернее, пересказала то, что услышала ранее от Квентина. И пересказ мой занял не так уж и много времени.

Потом я замолчала, а, замолчав, с каким-то даже нетерпением принялась ожидать, что же ответит мне сейчас Корней, но он так ничего и не ответил. Просто продолжал сидеть молча, смотря куда-то себе под ноги, но потом вдруг резко выпрямился и, повернув голову, не проговорил даже, прокричал в слуховое отверстие:

– Там, впереди, развилка будет, не пропустите, раззявы! Потому как, направо свернуть с неё надобно!

И вновь молча уставился куда-то вниз, на чуть подрагивающее днище кареты.

– Ну и что ты обо всём этом думаешь? – не выдержала, наконец, я.

– Интересно! – буркнул Корней, так и не подняв головы. – Очень даже интересно!

– И это всё, что ты можешь сказать?

– Тварь какая-то огромная! – истошно завопил вдруг помощник возничего, почти вплотную прижимая искажённую от ужаса физиономию к переднему смотровому окошку кареты. – Прямо посреди дороги разлеглась!

– Тормози! – крикнула я и, не успела ещё карета полностью остановиться, распахнула дверку и выпрыгнула наружу.

На дороге, шагах этак в пятидесяти от остановившейся кареты, и впрямь возвышалась некая лесная тварь невиданно громадных размеров. Совершенно, кстати, мне незнакомая, ибо ни в одной из моих прежних лесных экскурсий (и с Уигуин, и в полном одиночестве) я не встречала ничего подобного.

Высотой и всеми прочими параметрами зверюга эта достигала размеров двухэтажного поселкового особняка, тело имело округлое и была сплошь покрыта устрашающими острыми иглами почти метровой длины.

Ни глаз, ни рта у твари я, как не всматривалась, так и не смогла обнаружить, но это, возможно, потому, что повёрнута тварь была сейчас к нам, не передней, а задней либо боковой частью исполинского своего туловища.

– Кто это? – спросила я у Корнея, который тоже успел выбраться из кареты и стоял теперь рядом со мной. – Или тоже в первый раз наблюдаешь?

– Наблюдаю впервые, а вот слышать о таком доводилась, – буркнул Корней, во все глаза разглядывая полностью перекрывшего нам путь колючего исполина. – Ёж это, весьма редкое животное в наших местах. И хорошо, что редкое, ибо человека слопать ему ничего не стоит…

Услышав такую характеристику чудовища, и возничий, и его помощник мигом соскользнули с козел и попытались укрыться за моей спиной. Впрочем, тут же сообразив, что в гибельном этом лесу опасность может с любой из сторон угрожать, торопливо забрались в карету. И дверку за собой захлопнули.

– Ну, нам это, кажется, не грозит, – пробормотала я, оценивающе оглядывая этого самого ежа. – Вопрос, как нам с ним теперь поступить, с ежом этим?

– Прикончить! – внёс предложение вознчий, чуть приоткрывая дверку. – Пока лошадей, гад, не сожрал…

– Так он, вроде, и не собирается этого делать! – насмешливо отозвался Корней. – Да и потом, прикончим мы его, и что дальше? Ты, что ли тушу эту с дороги стаскивать будешь?

– Тогда напугать хорошенько! – внёс возничий следующее предложение.

– Как же, напугаешь такого!

Пробормотав это, Корней искоса взглянул в мою сторону. Что, мол, предпринимать думаешь, Повелительница?

А я и сама не знала, что бы такого предпринять. Убить этого монстра несложно (это с моим-то вооружением!), но (тут Корней,