— На какой стороне улицы?

— На северной.

— Он заходил внутрь?

— Нет. Мы сидели в машине.

— Где она стояла?

— В переулке.

— Что дальше?

— Минут через десять мы подъехали к дому.

— Дому Финчли?

— Думаю, да.

— Что дальше?

— «Идите туда, — сказал он, — возьмите ключ, откройтевходную дверь и поднимитесь по лестнице. Наверху, справа от вас, будет стоятьмаленький столик. Возьмите со стола кейс. Спуститесь по лестнице, откройтедверь и идите на улицу. Там поверните направо или налево, как угодно, ипродолжайте идти, но не останавливайтесь. Если кто-то будет идти за вами,притворитесь, что ничего не замечаете. Идите. Я буду рядом и если буду уверен,что за вами не следят, то подъеду, окликну вас, и вы сядете в машину. Я привезувас в город. Вам отдадут триста долларов, и на этом работа будет закончена».

— Это все? — спросил я.

— Почти. Он объяснил мне еще кое-что. Он сказал: «Я не могузаплатить вам деньги до тех пор, пока окончательно не буду убежден в вашейпорядочности. До тех пор, пока я не буду наверняка знать, что вы действительновидели это происшествие, у меня связаны руки». Потом он сказал, что это станетясно из моего разговора с этим юристом.

— Хорошо, — сказал я, — что же дальше? Ты вошла в дом?

— Я открыла дверь ключом. У меня было какое-то нехорошеепредчувствие, но я пошла наверх и услышала яростный спор. Какой-то мужчинагромко кричал. Я слышала, как он ругался, он был очень рассержен.

— Ты слышала, о чем он говорил?

— Нет, я уловила только слова «предатель», «обманщик»,что-то о выданных секретах. Он, кажется, сказал еще: «Я изменил свое мнение отебе. Ты меня обманываешь». А потом вдруг прогремел выстрел. Сначала я непоняла, что это. Мне показалось, что кто-то очень сильно хлопнул дверью. Но кактолько я услышала этот звук, все стихло. Послышались шаги на черной лестнице.

— И что ты сделала?

— Я спряталась в маленьком чулане под лестницей и прикрыладверь.

— А дальше?

— Потом я услышала, как кто-то выбежал через черный ход;тогда я открыла дверь чулана и поднялась наверх. Дверь была открыта. В комнатегорел свет. Я увидела столик с кейсом. Вернее, там было два кейса, и яраздумывала, какой из них выбрать. Наконец решила взять тот, который лежалсверху. Дальше я заглянула в комнату и увидела чью-то ногу. Я сделала еще шаг,чтобы разглядеть все получше. На полу лежал человек. Тогда до меня дошло, что яслышала выстрел. Я оцепенела.

— Что же ты сделала?

— Кажется, я вскрикнула. Потом повернулась и бросилась вониз дома. И только когда выскочила на улицу, я поняла, что все еще держу кейс вруках.

— Что дальше? — спросил я.

— Я вышла и остановилась перед домом, ожидая, когда подъедетХарнер. Я стояла минуты две-три, но он так и не появился. Он говорил, что будетрядом, но я так и не увидела ни одной машины. Тогда, задрожав как осиновыйлист, я отошла в тень. Потом на крыльце соседнего дома я увидела двух людей.Один из них спросил: «Ты думаешь, это был выстрел?» Другой ответил: «Думаю, да.Я сейчас вызову полицию».

— Где ты стояла? — спросил я.

— Под апельсиновым деревом на лужайке перед домом. Кажется,это апельсиновое дерево. Было темно, и листва была довольно густая.

— Что дальше?

— Эти люди пошли звонить в полицию, а я совсем потерялаголову. Харнер сказал, что если я пойду по улице, а он убедится, что я одна, топодъедет и подберет меня. Я выбежала на тротуар, осмотрелась, но не увидела ниодной машины и пошла по улице. Чем дальше я шла, тем страшнее мне становилось.Наверное, я прошла ярдов сто, пока не остановилась перед каким-то домом. В нембыло темно, и я подумала, что хозяева ушли в гости. Я решила уйти с тротуара,обошла дом и села на ступеньки заднего крыльца. Я сидела, наверное, полчаса,потом услышала, как воет сирена полицейской машины, и испугалась до смерти.

— А потом?

— Потом я опять двинулась в путь, потому что испугалась, чтовернутся хозяева дома. Я долго шла и забрела в какой-то переулок, оттуда набульвар, где была скамейка и автобусная остановка. Я не знала, как часто поночам здесь ходят автобусы, но все-таки подошла и села. Ты же знаешь, у меня ссобой было только тридцать пять центов.

— Что дальше? — спросил я.

— Правда, несколько раз какие-то люди в машинах приглашалименя поехать с ними, но было ясно, чего они хотят. Потом рядом остановилсяочень приятный мужчина средних лет. Он сказал: «Прошу меня простить, но если выждете автобуса, то он придет не скоро. Я еду в Голливуд, а оттуда вЛос-Анджелес. Я буду очень рад, если смогу помочь вам».

— А ты?

— Я замерзла, немного нервничала и поэтому согласилась.

— Все было нормально?

— Да, это был замечательный человек.

— Он привез тебя прямо сюда? — спросил я.

— Нет, — ответила Дафни, — я попросила высадить меня занесколько кварталов отсюда. Он предложил проводить меня домой. Я рассмеялась исказала, что часто прихожу домой поздно, так что ему не о чем беспокоиться. Потомя подошла к какому-то многоквартирному дому и дернула ручку двери. Она былаоткрыта, и я вошла. В коридоре никого не было. Я немного постояла там, а потомвыглянула на улицу. Мой спаситель уехал. Я пришла сюда, постучала, но никто неоткрыл мне. Тогда я достала свой ключ и вошла, решив воспользоваться твоимгостеприимством. Но я не хотела показаться… я не захотела спать в твоейкровати, потому что мог прийти ты. Я нашла лишнее одеяло, разделась, натянулапару твоих пижам и завернулась в одеяло. Я здорово влипла, Дональд. У меня нетни расчески, ни зубной щетки, ни крема — ничего. Я несчастная бездомнаядевушка. Я растратила свою жизнь впустую! Трагичный конец. Правда?

— Где кейс? — спросил я.

— Под тахтой, — ответила она и сдернула одеяло. Это было сделанодовольно естественно — без лишней скромности и застенчивости. Она сдернулаодеяло и села. На ней была моя пижама. Верхние пуговицы были расстегнуты. Онанагнулась, чтобы достать из-под тахты кейс.

— Вот он, Дональд, — наконец сказала она и уселась на тахту.

Кейс был довольно дорогим и новым. На нем не было инициалов.Я попробовал открыть его, но замок не поддавался.

Дафни засмеялась:

— Я пыталась открыть его еще ночью, Дональд. Так хотелосьузнать, что в нем!