Настройка же заключалась в уравновешивании ментальной энергии.

Для обычного человека проблема не стояла так остро, точнее, о ней вообще мало кто задумывался всерьез, однако для мага не имелось задачи важнее. Притом задача эта была трудновыполнима.

Для доступа к магической энергии человеческий дух, запертый в клети смертного тела, нуждался в регулярных вливаниях как мужской, так и женской составляющих энергии. Взрастить их можно было внутри себя в результате длительной концентрации либо проще и быстрее — взять от других людей.

Достижение же постоянной энергетической устойчивости было невозможно в принципе: из-за расходования силы чаши весов непрерывно плясали, не приходя в равновесие надолго. Баланс был слишком хрупок!.. Эта напасть испокон веков портила кровь заклинателям, а потому все они из кожи вон лезли, чтобы удержать мужскую и женскую составляющие энергии приблизительно на одном уровне. Надолго остановить чаши весов в желанном состоянии покоя не удавалось, но требовалось хотя бы избегать сильных перепадов и особенно резких скачков, губительных для способностей мага.

Несмотря на всю порывистость и нелюбовь к длительным концентрациям, лорд Эдвард был слишком опытным боевым магом, чтобы не принимать в расчет двуликую природу мироздания. И, как известно, не брезговал обильно черпать из внешних источников, дабы внутренние не знали недостатка или застоя.

Однако сам Кристофер со временем пришел к выводу, что подобный подход — не лучшее решение проблемы. Нестабильность равновесия не позволяет энергетическим вибрациям набрать высочайшую частоту. Вдобавок, маг делается подвластным неким внешним факторам: любое событие так или иначе влияет на внутренний баланс, возбуждая одну или другую половину энергии.

Мужчина не однажды размышлял над всем этим. Особая мысль зрела в нем многие месяцы, даже годы, постепенно подтачивая стены осторожности и здравого смысла. И наконец овладела без остатка! Аристократ утвердился в идее, что великому заклинателю нужно равно очистить разум, дух и тело — и отсечь всё, что влияет извне. Полностью освободиться от пагубных желаний, пристрастий или зависимостей — и достигнуть абсолютного внутреннего совершенства. В этом случае будет открыт доступ к магическим энергиям немыслимой силы и частоты.

Это становилось возможным только если отрешиться от основополагающего постулата разделения энергии. Отказаться от самой идеи поиска предательски ускользающего баланса. Отказаться от бесконечной, безнадежной гонки за равновесием — призрачным, недостижимым… И, как бы ни было трудно, стать воплощением этого равновесия.

Стать сверхчеловеком.

…Говорят, в божественном райском саду Изначальный пребывал один, и долго так коротал свою вечность. Однако, питая интерес к разнообразию, однажды он разделился сам в себе и дал начало человеческому роду. Точнее, как с неудовольствием выразился бы премьер Ледума, положил начало бесконечным человеческим страданиям.

Так появился на свет человек — слабый, несовершенный, потерявший силу бога. Представитель самой младшей, самой неразумной из рас.

Мужчина и женщина, каждый — ущербная половина божества, утратившего божественную сущность.

Как ни старался, а Кристофер не мог понять старого культа поклонению Изначальному. Допустим, Изначальный — Творец, который создал людей, но, помилуйте, ведь он создал их несовершенными, с первых же дней обреченными на муки! Так ребёнок, родившийся с уродством, не имеет никаких шансов прожить полноценную жизнь. В представлении Кристофера всё это напоминало скорее издевательство, насмешку, чем действия заботливого и мудрого божества. Жестокий эксперимент, сотворенный исключительно от скуки.

Творение было подобно Творцу, но только наполовину. Кроме того, исчезло и свойственное Изначальному состояние наполненности, взамен подарив одиночество и неутолимую тоску по любви.

Людям был дарован путь. Непростой, тернистый, он предполагал свободу выбора и тяжесть всей ответственности за него. Любовь же… любовь отныне сделалась недостижима. Лишь соединяясь на краткий миг со своею противоположностью мог познать человек состояние блаженства и гармонии, которые были присущи Изначальному до разделения. В своем счастье человек становился зависим от других.

Единственным разумным выходом из тупика Кристоферу представлялось объединить в самом себе два полярно противоположных начала и вернуть божественную сущность. Таким образом человек мог бы подняться над своей однобокой, половинчатой природой: выйти за пределы прежнего «я» и превратиться в высшее существо. Таковыми, например, являлись драконы — сверхсоздания, не имеющие ни пола, ни возраста, чье безграничное бытие продолжалось и за пределами физического тела.

А может, и сам Изначальный был одним из могущественных древних драконов? Выжив из ума, он возжаждал новых ощущений и разделил когда-то единую энергию на две противоположности… Но, конечно, этого никто и никогда не выяснит наверняка.

Говорят, и сейчас драконы ходят где-то по земле и некоторые люди могут узнать их под личиной себе подобных. Мужское и женское сочетаются в ящерах, сплавляясь и растворяясь друг в друге; в этом горниле рождается совершенно особенная двуединую сущность, превосходящая сумму своих слагаемых.

Таким же путем надлежало следовать всем, ищущим совершенства.

Только так, соединив, сплавив воедино Солнце и Луну, можно достигнуть заветного и в то же время естественного для человека состояния бессмертия и всемогущества — тех самых, что были у них украдены! Когда сольются в священный сплав самородное золото и серебро, родится сердце, двойственное и одновременно единое; сердце благородное, подобное обоюдоострому клинку. Тогда противоположности наконец прекратят бороться, и между ними больше не станет различий. Мужчина и женщина, тьма и свет, материя и энергия, жизнь и смерть — всё будет одно.

Только так, без страха отринув условности, возможно достигнуть желанного идеала и одновременно с ним — глубинного понимания тайн бытия, практически неограниченной магической силы, которая не станет больше растрачиваться впустую. Перестав быть ущербной половиной, человек превратится в целое, сделается неуязвимым для страсти и похоти и — более не будет нуждаться в связи с себе подобными.

Человек сделается божеством!

Учитывая искреннюю любовь Кристофера к самому себе, вызвать которую доселе не мог ни один живущий, внутренняя свадьба с собственной сущностью казалась ему как нельзя более подходящим выбором.

Однако, воплотить прекрасные мечты в жизнь оказалось не так-то просто. Вся его многообещающая, безукоризненно стройная теория рассыпалась, как карточный домик, под одним только взглядом этого демона, страшного в своей холодной красоте; демона, которому невесть зачем однажды он заглянул в глаза! В тех глазах были бездны. Одного-единственного взгляда оказалось достаточно, чтобы аристократ позабыл о самолюбивых, дерзких намерениях. Один только кивок головы — и он готов спать у ног своего идола, есть у него с руки!..

Собственное одинокое величие уже не казалось столь притягательным.