мыслям. — Гай, что ещё удалось узнать? Со мной домовой говорить отказался.

— Так ты не о том спрашивала, — пикси отмахнулся с точно рассчитанной долей пренебрежения, ровно настолько, чтобы это было заметно, но недостаточно для обиды.

— А о чём было надо?

— Дело в том, что Мефа — он именно домовой. За пределами главного строения он не властен, даже баня и сараи уже не его. Поэтому он многого не знает. А ты задавала ему общий вопрос — почему не удаётся продать? Причина ведь не обязательно в доме…

Лена и Андрей переглянулись, и он сказал:

— Ну, никто и не обещал, что будет легко. Значит, надо искать текст завещания и расспросить Вадима об отце.

— И ещё о том, почему он даже не стал пытаться исполнить условия, оговорённые в этом тексте.

— Да, ты права.

Взглянув на часы, он добавил:

— Скоро ужинать позовут, вот после ужина я с ним и поговорю.

— Ну вот, опять! — Гай надулся. — Вам, значит, телячьи котлеты, а бедный маленький пикси питайся сухой корочкой, пропадай тут в одиночестве, в голоде…

* * *

За ужином было тихо. Молчали все, кто собрался в большой тёплой столовой главного дома, разве что иногда слышалась просьба передать соль или хлеб, да и то, произнесённая полушёпотом. Впрочем, это-то было естественно и ожидаемо, всё-таки суток ещё не минуло после того, как одну из них нашли во дворе, валяющейся лицом вниз в кровавой луже. Но напряжение словно висело над сотрапезниками, и Лена, разрезая телячью котлету, поглядывала на них, пыталась понять, в чём дело. Наконец поймала взгляды, которыми обменялись Софья Яковлевна и Владимир Марков, и поняла: столовую наполняла взаимная ненависть. Словно магический купол, она накрывала сидящих за столом, сгущала атмосферу до состояния киселя и не давала дышать. Вне этого воображаемого купола оказались они с Андреем и Лиана, полностью погружённая в свои мысли, явно невесёлые. А вот Вадим, вопреки её ожиданиям, то и дело одаривался неприязненными взглядами то со стороны Льва Яковлевича, то от кузена Юрия.

Яблочный пирог пахнул упоительно, самовар поблёскивал толстыми боками, на сливочном масле выступили капельки… Когда гости один за другим стали прощаться и уходить из-за стола, Лена заметила, что куски пирога остались практически на всех тарелках, кое у кого и нетронутые.

Наталья Петровна, недовольно бурча что-то себе под нос, начала убирать это всё.

— А вы пирог домовому оставьте, — сказала Лена неожиданно даже для себя самой.

Экономка искоса на неё посмотрела.

— Нешто он тут есть?

— А как же!

— Не верю я в это.

— Ну, вот оставите пирог и заодно проверите, — пожала плечами гостья. — Не выкидывать же такой деликатес! Только вслух скажите, что можно взять…

Поднявшись в свою комнату, она достала дневник и записала:

«Итак, пока что никакого „итак“ не получается. У меня не появились даже предположения о том, кто убил Стеллу. Может, я квалификацию потеряла? Всё-таки раньше к концу первого дня расследования могла хотя бы в общих чертах обрисовать и личность убитого, и круг подозреваемых. А тут… Ну, круг-то есть, и даже узкий, только вот выкинуть из него пока никого невозможно.

Вопрос о причинах неудач с продажей Снигирей тоже остаётся в той же позиции. Почти в той же: мы знаем теперь, что интересуются поместьем и адвокат, и некий знакомый кузена. Не была ли смерть Стеллы с этим связана? Инспектор Коваль пока молчит, значит, выяснить, кто же такой Артур, ему ещё не удалось. Ну, ничего, выяснит, судя по всему, он парень хваткий. Надеюсь, завтра им и в самом деле удастся восстановить сообщение, и мы получим, как минимум, результаты вскрытия».

Зевнув, Лена взглянула на часы — половина двенадцатого. В доме тихо, будто все уже спят — а может, и в самом деле спят, день получился долгий и нерадостный. Взяла полотенце и зубную щётку, вышла в коридор и направилась в сторону ванной, приостанавливаясь у каждой двери и пытаясь услышать, что там происходит. Мелькнула мысль запустить подслушивающие заклинания, но потом она не без сожаления от неё отказалась: сил уйдёт много, а заметить эту подслушку сможет любой обладатель хоть минимальной толики магии.

Адвокат что-то говорил размеренно и однотонно, то ли диктовал, то ли выговаривал за что-то Софье Яковлевне.

Из спальни Лианы доносились тоненькие щенячьи всхлипывания.

Марковы довольно громко ругались, и Лена удивилась, как они не боятся разбудить ребёнка. Потом поняла, почему: в самом конце коридора их отпрыск висел на подоконнике, глядя во двор. «Я не слышала от него ни одного слова! — подумала вдруг она. — Немой? Не бывают дети такими молчаливыми! Хотя Гай говорил что-то о нём…»

Увидев её с полотенцем, мальчишка шкодливо ухмыльнулся и шмыгнул в ванную, запершись изнутри. Она вздохнула и подошла к тому самому окну, в которое он только что смотрел.

Там было темно, только где-то совсем далеко угадывался огонёк.

Последняя дверь, за которой находилась пустая комната, была приоткрыта. Поколебавшись, Лена толкнула её, вошла внутрь и зажгла магический фонарик. Кровать, столик, кресло и два стула, накрытые белыми чехлами. Три окна, лишённые занавесок, среднее — эркером.

Эркер? Тот самый, который она разглядывала снизу?

Быстро подойдя к нему, она выглянула во двор и безо всякого удивления поняла, что смотрит прямо на то самое место, где утром лежал труп.

«Так, теперь самое главное — сохранить всё в неприкосновенности, — подумала она. — Стазис накладывать нельзя, он искажает магические следы. Значит, нужно запереть дверь, и запереть её так, чтобы никто, кроме меня, не смог открыть».

По счастью, ключ торчал в замочной скважине изнутри.

Елена дважды повернула его в замке, потом приложила к латунной пластине ладонь и проговорила затверженную формулу. Короткий укол подтвердил, что запирающее заклинание сработало.

— А что это ты сделала? — раздался голос из-под её правого локтя.

Повернувшись, Елена увидела вопросительный взгляд всё того же несносного мальчишки.

— Закрыла комнату, — пояснила она коротко.

— Магически?

— Да.

— Пфы-ы, — протянул он пренебрежительно. — Ладонь прикладывала, губами шевелила… Ещё по бумажке бы заклинание прочла! Тоже мне, маг!

И он, развернувшись, убежал по лестнице вниз.

«Милый мальчик, — подумала она. — Так вот насмотришься, и никаких детей не захочешь».

Умывшись, Лена вернулась в свою комнату.

Андрея всё ещё не было, но сил, чтобы ждать, не оставалось. Убрав дневник в сумку, сунула ключ от закрытой спальни в кошелёк, а кошелёк положила под подушку. Потом покачала головой, вынула ключ и внимательно осмотрела спальню.

Кровать, два кресла, журнальный столик. Платяной шкаф. Полка с книгами. Камин, на полке над ним