с полки кубки и переставил на столешницу. Тяжелые дверцы, выказывая великое мастерство столяра-краснодеревщика, медленно закрылись сами.

– Лучшие из вин, – сказал он, – уже перетащил в свои покои?.. Да ладно, все так делают. Это привилегия, раз уж близок к трону. Пить вино из тцарских закромов – наименьшее, что можем. Может, наилучшее… А насчет воссоединения ты прав… но только в случае, если на троне правильный тцар. Если нет, то лучше хоть и корявый, но свой. Отдельный. Выплывать к берегу лучше поодиночке.

Гатило с озабоченным лицом начал рыться во внутренних карманах пурпурного халата.

– Но большой корабль выстоит против любой бури! А мелкие губит даже слабенький шторм… Ага, вот он!

С торжеством выудил небольшой ключик на серебряной цепочке, бросился к массивному сундуку из красного дерева, оббитому широкими полосами железа.

Хугилай сказал ему в спину:

– Потому малые суда держатся берега.

– Вот-вот, – ответил Гатило. – Но разве это хорошо?

Хугилай смотрел, как тот с торжеством достал из сундука кувшин, покрытый пылью и в паутине, заботливо вытер мокрой тряпкой, а когда сковырнул смоляную пробку, аромат дорогого древнего вина медленно и с достоинством потек по комнате.

– За нас, – сказал он с некоторым бахвальством в голосе, – за то, чтобы вовремя подсказывать нашим правителям, как рулить тцарствами без вреда для людей! И страны!

– Хороший тост, – согласился Хугилай.

Он взял кубок, медленно сделал осторожный прочувственный глоток. Гатило с удовлетворением смотрел, как он закрыл глаза и вслушивается в бесподобные ощущения от старого вина, изготовленного давно умершими знатоками.

– Ну как?

– Не скажу, – ответил Хугилай. – Нет таких слов… Неужели секрет утерян?

Гатило сказал с усмешкой:

– Страшатся утерять секреты закалки мечей. Да и новые создают… А вот вино, да… Потому, наверное, если в руке хороший меч, то вино можно добыть?

– Ошибка, – ответил Хугилай. – Кстати, понимаю, почему заговариваешь насчет воссоединения… Знаешь, что наш тцар недавно очень помог Куявии… То ли у Светланы с ним особые отношения, то ли еще что, но…

Он умолк, Гатило выждал чуть, подтолкнул:

– Ну-ну?

– И не думай, – сказал Хугилай решительно. Он допил, поставил кубок на середину стола и поднялся. – Ничего не получится. Яфегерд не настолько расположен к вашей тцарице. Я бы учуял… Спасибо за хорошее вино!

После его ухода Гатило некоторое время сидел неподвижно, старательно процеживал в голове, словно опрятная доярка молоко через свернутую вдвое чистую тряпицу, каждое слово, оброненное Хугилаем, что не только старший советник, но и главный управитель Барбуссии.

Жаль, не довелось побывать тогда на совете, когда прибыл помощник посла Цвигун и доложил, что Кунабель умер от яда, которым пытался отравить тцара Барбуссии.

Тцарица и те, кто присутствовал, держат все в тайне, но все же по оброненным словам удается понять, что Яфегерд раскусил их козни и успел вовремя пресечь, а это говорит не столько о самом тцаре, что взять со звездочета, а о его окружении, в том числе о Хугилае, который фактически руководит тцарством и потому самый главный противник.

Обнадеживает то, что Хугилай совсем не против сближения с Куявией, если здесь на троне будет «правильный тцар». Светлану достойной править такой огромной страной не считает.

Он улыбнулся своим мыслям. Возможно, Хугилаю пора под секретом рассказать насчет притязаний на трон конта Ролдерта.

Часть 2

Глава 1

Хрюндя не любительница бегать далеко, да и лапки короткие, но на короткие расстояния мчится, как дикий кабан, все сшибая на пути плотным, как валун, телом.

Куявы с проклятиями отскакивают, они все ж при исполнении, кто блюда носит на расставленные в саду столы, кто посуду убирает, больше всего веселятся артане, от Хрюнди в восторге, славы тоже вроде бы не против такой забавы, даже вантийцы сдержанно улыбаются, увертываясь от маленького чудища, что с распахнутой зубастой пастью носится за маленькой Кузей, младшей сестрой тцарицы, которой по возрасту можно пока что вести себя, как артанка.

Гатило отыскал Хугилая возле одного из столов в саду, на блюдах мясо и фрукты, но у главного управителя Барбуссии в руке уже наполовину пустой кубок, лицо раскраснелось, а глаза блестят весело.

– Самое веселое место, – доказывал он двум куявским контам, – это за три квартала от этого дворца в сторону моря!.. Я барбусец, и то знаю. А вы, что за куявы, из каких диких краев, что там еще не побывали?.. Моряки, покидая корабли, идут как раз той дорогой, а там веселые девки уже ждут…

Гатило понимающе кивнул заинтересовавшимся контам, в чем-то все мужчины родные братья и сообщники, взял Хугилая под локоть и чуть отвел в сторону.

– Дорогой друг, – сказал он настойчиво, – сейчас время великих перемен. Я чую, наш мир не останется прежним. Нужно определиться в расчете на всякие неожиданности…

Хугилай сказал пьяным голосом:

– Какие неожиданности?

– Всякие, – ответил Гатило уклончиво. – Барбусцы и куявы вообще-то, куда ни кинь, один народ!.. Ни вас, ни нас никто не спутает с артанами или славами. И одеты одинаково, и жизнь у нас что в Куявии, что в Барбуссии. Никто вас не заставит пересаживаться на коней, как потребовали бы артане, или уходить в леса и поклоняться Вечному Дубу славов…

Хугилай кивнул, осушил кубок до дна, а уж потом картинно развел руками.

– Ты прав, прав. Но почему-то Барбуссия существует? Значит, какой-то смысл в отдельности?.. Мы только поддерживаем прежний порядок.

Гатило вздохнул.

– Хугилай, многое из того, что делаем, во что верим или каких взглядов держимся, просто дурь. Сам знаешь… Говорим, что раз так деды-прадеды делали или во что-то верили, то и мы должны.

Хугилай вернулся к столу, снова наполнил кубок почти до венчика, сделал большой глоток. Гатило по молодости горяч и прямолинеен, дипломаты все-таки хитрее, но говорит верно, а он, Хугилай, отстаивает старый порядок дел в мире вроде бы по осторожности или да, потому что так жили пращуры.

Гатило не отходил, наблюдая за барбусцем; Хугилай отпил еще чуть, осторожно опустил кубок на стол, не выпуская из ладони.

Гатило следил за каждым его движением, Хугилай сказал со вздохом:

– Лучшее – враг хорошего. Страшновато ломать то, что работает. Любые перемены могут привести и к лучшему, и к худшему. Опыт говорит, к худшему бывает чаще. Я за свою долгую жизнь такого насмотрелся…

– Представляю, – сказал Гатило живо. – Прости, но о странностях вашего тцара знает каждая собака в Куявии. В Артании и Славии тоже… А уж у Вантита столько везде шпионов, что все вызнает первым. Тцар-звездочет!.. В мире нет настолько благополучной страны, чтобы тцар ушел в башню и там беспечно смотрел на звездное небо.

Хугилай поддакнул:

– Ты прав. Кто смотрит на небо, не видит ям под ногами.

– Точно, – подтвердил Гатило. – А если вместо ямы обрыв… в пропасть? На то и нужны мы, мудрые советники. Не до звезд, смотрим вперед и по сторонам, везде волки…

– Все люди волки, – согласился Хугилай. – Сила там, где стая больше.

Гатило подхватил обрадованно:

– Вот-вот!..

Хугилай допил, поставил кубок перед куявским советником, Гатило моментально наполнил его доверху, для друга ничего не жалко, особенно если из хозяйских подвалов.

– Знаешь, – сказал Хугилай раздумчиво, – в Барбуссии все понимают, понимают. И давно ломают головы, как воссоединиться… но так, чтобы без потерь, понимаешь?

Гатило сказал обрадованно:

– Дык барбусийцы ничего и не заметят! Разве крестьянам не все одно, как зовут тцара?.. Даже контам, вельможам… Ничего не потеряют, ты же понимаешь?

Хугилай кивнул.

– Потеряет только один человек, – ответил он. – А еще те, кто его окружает.

Гатило сказал быстро:

– Им всем найдется достойное место в великой Куявии. Еще достойнее, чем в крохотной Барбуссии. Трон куявского тцара выше!.. И все, кто будет у трона…

– Есть о чем подумать, – сказал Хугилай медленно, голос его прозвучал весомо, взвешенно, теперь и Гатило видел, что двумя кубками даже самого крепкого вина барбусского советника не свалить и даже не пошатнуть. – Я поговорю с Его Величеством. Спасибо за дружбу, Богдан.

Гатило отбыл с чувством исполненного долга, все вроде бы получается, можно не сомневаться, какую линию выберет Хугилай, да и звездочета наверняка уговорит.

Хугилай проводил его задумчивым взглядом, в беседе он поддакивал, дипломатия – вещь хитрая, но в самых глубинах изворотливой души понимал, что Гатило вообще-то прав. Когда-то были сотни племен, если не тысячи, но постепенно укрупнялись и становились странами.

Мелкие и независимые вливались в крупные объединения на добровольно-принудительной основе, а Барбуссия продержалась потому, что и сама вобрала в себя ряд племен, их вожди стали контами и по-прежнему ревниво оберегают свои границы, но все же Барбуссия – как щенок перед крупными матерыми волками в лице Куявии, Славии, Артании, Вантита…

Он отыскал Мрака