их флигеля с другой стороны, где комнаты Хугилая и Манмурта, Мрак даже успел подумать, кто же из них перекидывается, на Хугилая не похоже, тот бы, скорее, в бобра, разве что Манмурт, этот всегда собранный, настороженный, все замечает и всегда держит дистанцию.

Манмурт и Хрюндя спят крепко, набегались, дверь между их и его комнатой распахнута, Хрюндя всегда может прибежать к обожаемому папе-маме Мраку и обратно к Манмурту, лучшему из тех, кого признала и с которым сдружилась.

Хугилай в зверя перекидываться не умеет, он бы почуял, Манмурт спит, так что кто-то чужой, а раз чужой, то враг, свой не будет следить тайком, да еще ночью.

Возле окна следов нет, а если бы кто выпрыгнул из комнаты, отпечаток лап был бы глыбже, а так за ближайшим кустом не только натоптано, но и трава примята, кто-то долго лежал, слушая разговоры в комнате.

Он тихо обошел вокруг куста, всматриваясь в землю, пусть ночь, но нюх и ночью нюх, уловил слабый запах в сторонке, шагнул туда, ага, вот те же следы, ведут через сад, этот зверь тоже выбирает места с толстыми деревьями и густым кустарником, где можно проскользнуть незамеченным.

Пока пробирался между кустами, мелькнула здравая мысль: зачем выслеживать этого зверя, что явно не зверь? С другой стороны, с какой стати позволять кому-то тайно наблюдать за его людьми в ночи?

Да и вообще отвращение ко всем нечестным штукам и обману. Колдовство и даже чародейство и есть обман простого и правильно живущего человека, которых он обязан защищать и потому что тцар, и потому что у него есть кулаки и топор, что почти секира.

Сад огромен, но цветы и ухоженные клумбы только в центральной части, а здесь даже дорожек нет, еще не лес, но запущенный сад почти тот же лес, следы повели на крохотную полянку, где в центре кряжистый столетний дуб, приземистый, с широко распростертой кроной.

Запах стал отчетливее, Мрак остановился, прислушиваясь, резко повернулся – и почти сразу грянулся о землю и из личины могучего волка перетек в людское тело, такое же привычное, как и звериное.

– Паря, – сказал он громко, – выходи. Как бы ни прятался, я тебя чую. Да не по запаху, ты чистюля, знаю, но в ночи ты как горсть углей в костре. Даже за кустами тебя вижу.

Некоторое время ничего не происходило, затем красное тепло в ночи стало заметнее.

Он отступил на пару шагов, чтобы неизвестный зверь вышел на открытое место.

Ветви раздвинулись, из-за темных в ночи кустов медленно выдвинулся лохматый зверь. Черная шерсть, большая голова с вытянутой пастью, в звездном свете сверкают два ряда острых зубов, четыре длинных клыка, приземистое плотное тело, толстые лапы с когтями, плавные движения.

Мрак сказал с одобрением:

– А че, мне ндравится… Никаких свистоплясей, просто и по-лесному…

Зверь вперил в него взгляд злобно прищуренных глаз, надбровные дуги выступают вперед, как острые навесы скал, а когда приоткрыл пасть, снова пугающе блеснули два ряда длинных острых зубов.

Мрак посмотрел оценивающе, покачал головой.

– Вижу, жевать тебе нечем, одни клыки… Что ж так?.. Побыстрее урвать и бежать?.. Вон у козы все для пережевывания. Она бесстрашная! Ты козе не завидуешь?

Зверь не отрывал от него взгляда, Мраку почудилось в нем нечто типа сам такой, это другие не видят, а я вижу.

– Козой быть здорово, – сказал Мрак. – Поела и в хлев.

Зверь рыкнул и сделал шажок вперед. В узких щелях между нависающими надбровными дугами и массивными скулами красные огоньки разгорались все ярче.

– Ты здоровее, – сказал Мрак, словно прочел его нехитрые мысли, – но ребенок пасет гусей, а подросток ведет могучего быка… Потому лучше не сверкай глазами, а ответствуй, кто тебя послал, что велел?

Зверь не отрывал взгляда от Мрака, но шажок вперед сделал осторожный, как волк, подкрадывающийся к молодому бычку.

– Гр-р, – прорычал он, – умрешь…

– Ого, – сказал Мрак с удовлетворением, – говорить научили… Кто же ты, тварь лохматая?.. Говори, не бойся. Ты видишь, я понимаю. Ты хоть кто? Из вантийцев или славов? Может, куяв? Хотя им зачем, они тут и так все знают…

Зверь, словно не слышал, то ли разглядел слишком уж заметный крючок в брошенном ему куске мяса, то ли вообще не понял, просто молча сделал еще шажок на сближение.

Мрак отступил, пусть противник думает, что его боятся, это снизит осторожность, сердце стучит все чаще, нагнетая кровь в мышцы, делая их толще и крепче.

Мелькнула непрошеная мысль, что по незнанию стерши запись в Книге Бытия, избавил себя от старческой смерти, но не от гибели, будь это в бою или при утоплении.

Зверь рыкнул, присел чуть к земле, Мрак ждал, все слишком очевидно, а когда тот прыгнул, отступил в сторону и с силой ударил кулаком сбоку в голову.

Зверь рухнул на землю, перекатился, начал подниматься, но упал, однако все же встал и повернулся к Мраку. Глаза теперь горят, как раскаленные угли костра, а зубов в распахнутой пасти стало как будто еще больше.

– Ты… умрешь…

– Уже говорил, – напомнил Мрак. – Или это я слишком больно по голове?.. Скажи, кто ты, и я тебя не трону… пока.

Зверь рыкнул и, снова припав к земле, точно так же прыгнул на Мрака. Мрак ждал, когда лапы оторвутся от земли, чтобы тварь не могла изменить направление, шагнул в сторону и точно так же ударил сбоку в голову.

– Учиться не пробовал?

Зверь тяжело рухнул рядом с местом, где стоит Мрак, перекатился, Мрак с хмурым сочувствием наблюдал, как тот поднялся на все четыре, помотал головой.

– Паря, – сказал он почти мирно, хотя злость уже начала медленно растекаться по телу, вздувая мышцы и заставляя чаще стучать сердце, – я тебе не по зубам. Возвращайся и скажи тому, кто тебя послал, пусть сам приходит. Пусть не боится, сразу бить не стану. Я в последнее время сперва разговариваю, а уже потом бью. Старею, видать.

Зверь прыгнул в третий раз. Мрак вздохнул, шагнул вбок, ударил и сказал угрюмо:

– Да, ты простое жывотное… А я думал, раз целых два слова знаешь, то и думать можешь. Я б тебе о звездах рассказал, а ты мне о ваших кознях и хитростях… А ты, вижу, совсем бесхитростный. Как червяк какой-то.

Зверь, уже пошатывающийся, собрался с силами и прыгнул снова. Мрак изловчился, на лету ухватил противника за голову и, круто развернувшись, ударил клиновидным лбом о ствол дуба.

С дерева посыпались сухие сучки и листья. На толстой коре вмятина, зверь рухнул на выступающие над почвой голые корни и надсадно хрипел, закатывая глаза.

– Крепкая голова, – похвалил Мрак. – В такую мозги не кладут. Либо – либо. Ну, скажешь?

Зверь тяжело дышал, распростертый в бессилии на спине, Мрак шагнул ближе и наступил тяжелым сапогом на горло. Пасть распахнулась и снова закрылась, лапы начали отпинывать сапог.

Мрак успел увидеть, как выдвинулись короткие, но острые когти, поспешно убрал ногу и отступил на шаг. Зверь перевернулся на живот, лохматое тело еще трясет, но видно, как приходит в себя, восстанавливает силы.

И будет осторожнее, подумал Мрак. Тварь достаточно сильная, только совсем тупая. Могла когтями сапог распороть, тогда бы осерчал, осерчал.

– Давай так, – предложил Мрак, – если не умеешь говорить, отведи к хозяину. Хорошо? За это не убью вот так сразу. Ну а потом не считается!

Зверь еще раз встряхнулся, сделал осторожный шажок вперед, начал тихо-тихо приближаться, не спуская с противника полыхающих красным огнем глаз.

– Эх, – сказал Мрак с досадой, – послушали бы, на кого красноречие трачу… Никогда так долго и умно не говорил, а все зазря. Последний раз говорю, остынь! Вернешься хоть побитым, но живой.

Зверь прыгнул, все так же бесхитростно, но медленнее, Мрак ударил, тут же наступил рухнувшему зверю на шею и с силой прижал.

– Прости, паря, – сказал он почти с сочувствием, – возвращаться тебе нельзя, нельзя. Отругают, а то хуже того, стыдить начнут, что не сумел. Так что из жалости помогу тебе избежать позора, я сегодня добрый. К дождю, наверное…

Зверь хрипел, уткнувшись мордой в землю, скреб когтями землю, пытался достать сапог Мрака, но не сумел настолько вывернуть лапу, а Мрак встал на шею обеими ногами и хмуро смотрел, как зверь слабеет, затихает.

По телу прошла последняя судорога, обмякло, Мрак соступил, отодвинулся, не спуская взгляда с бездыханного тела.

Сейчас оно должно бы начать преображаться в человеческое, оборотень сохраняет звериную личину только силой желания, а по человеческой можно понять, из славов он, артан или вантийцев, может быть, даже кто-то из мелких тцаров или великих контов ведет свою игру, но сколько ни ждал, звериная туша оставалась