— Простите, — буркнул Джек и вышел. Он остановился убронзовой таблички, украшавшей вестибюль.

«…начала худеть и скоро умрет».

— Что? — удивленно спросила стоящая за ним женщина.

— Ничего, — Джек выскочил в центр холла. Хмурый клерквопросительно посмотрел на мальчика. Джек подошел к нему.

— Мистер, — сказал он, стоя у края конторки. Клерк как будтопытался вспомнить столицу Северной Каролины или основную продукцию,экспортируемую Перу.

— Мистер?

Мужчина не обращал на него никакого внимания.

Джека это не смутило.

— Я хотел бы, чтобы вы помогли мне. Вы не видели мою маму,выходящей недавно куда-нибудь?

— Что значит — недавно?

— Вы видели ее или нет? Вот и все, что меня интересует.

— Боишься встретиться с ней?

— О Боже, вы идиот! — возмущенно воскликнул Джек. — Нет, яэтого не боюсь. Я просто спрашиваю, выходила ли она, и если вы не слепой, тосможете мне ответить.

Его лицо покраснело от ярости, руки непроизвольно сжались вкулаки.

— Ну, хорошо, она вышла, — заявил клерк, слегка отпрянувназад. — А тебе следовало бы обратить внимание на свой тон. Он должен бытьболее почтительным, и тебе следовало бы извиниться, невоспитанный маленькиймистер Сойер.

— Вас волнуют ваши проблемы, а меня — мои, — вслухпроцитировал Джек фразу из песни на одной старой папиной пластинке. Она невполне соответствовала ситуации, но вертелась у него на языке. Клерк почему-тоудовлетворенно кивнул.

— Возможно, она в саду, — добавил он, но Джек уже торопилсяк двери.

Королева Кинематографа, Милашка из Мотеля была где-то всаду, внезапно почувствовал Джек, — но в то же время он знал, что ее там нет,потому что не видел ее по дороге в гостиницу. Кроме того, Лили Кэвэней не сталабы блуждать по парку: это так же мало интересовало ее, как многочасовое сидениена пляже.

Проехало несколько машин. Над головой кричала чайка, и уДжека сжалось сердце.

Мальчик окинул взглядом улицу. Возможно, ее заинтересовалСмотритель, и ей захотелось посмотреть на необычного нового приятеля своегосына, для чего она могла отправиться в парк. Но Джек ни разу не видел, чтобыона ходила туда. Он пошел к центру городка.

Ближе всего были универсальный магазин и кафе. Джек подумал,что ни одно из этих мест не способно было привлечь внимание его матери, но всеже заглянул в окно.

За стойкой курила плохо причесанная женщина. Кпротивоположной стороне стойки прислонилась официантка в розовом форменномплатье. Вначале Джек никого больше не заметил, но, всмотревшись, увидел застоликом в дальнем углу старую женщину, отодвигающую от себя чашку. Она досталасигарету из сумочки — и тут мальчик с ужасом понял, что это — его мать. Черезмгновение острое ощущение ее старости прошло, но до конца-таки не исчезло, и впамяти запечатлелись два лица — Лили Кэвэней и старой женщины — у одного и тогоже человека.

Мальчик осторожно открыл дверь; звякнул колокольчик, осуществовании которого Джек уже знал. Блондинка-официантка приветливоулыбнулась и одернула платье. Мать удивленно посмотрела на него и тожеулыбнулась:

— Дорогой мой Скиталец Джек, ты успел так вырасти, чтовыглядишь почти как твой отец, когда входишь в дверь, — сказала она. — Иногда язабываю, что тебе только двенадцать.

— Ты назвала меня «Скиталец Джек», — заметил он, отодвигаястул и садясь рядом с ней.

Ее лицо было очень бледным, под глазами темнели круги.

— Именно так звал тебя в детстве твой отец. Мне пришло это вголову, потому что ты все утро где-то странствовал.

— Он звал меня Скитальцем Джеком?

— Что-то в этом роде… Нет, скорее Странником Джеком, — онана миг задумалась. — Да, именно так он и звал тебя, когда ты шлепался на пол иплакал. Это было забавно. Да, кстати, я оставила открытой дверь, поскольку не помнила,есть ли у тебя ключ.

— Я видел, — неохотно пробормотал ее сын, лихорадочнообдумывая полученные сведения.

— Хочешь есть? В гостинице о еде почему-то противно думать.

Перед ними мгновенно возникла официантка.

— Молодой человек? — спросила она, открывая свой блокнот.

— Как ты узнала, что я буду искать тебя здесь?

— Куда же еще тут можно пойти? — рассудительно заметила егомать и обратилась к официантке: — Принесите ему завтрак на троих. Он прибавляетв росте по дюйму в день.

Джек откинулся на спинку стула. Как же все-таки начатьразговор?

Мать насмешливо поглядывала на него, и он решился — ондолжен был решиться:

— Мам, если на какое-то время я исчезну, с тобой все будет впорядке?

— Что ты имеешь в виду «все в порядке»? И что значит «навремя исчезну»?

— Сможешь ли ты… Вернее — очень ли ты боишься дядю Моргана?

— Со старым Слоутом я как-нибудь разберусь сама, — улыбаясь,ответила она. — Я легко разберусь с ним. К чему все это, Джеки? Ты никуда непойдешь!

— Я должен, — сказал мальчик. — Правда.

Ему показалось, что он выглядит как дитя, выпрашивающееигрушку. Возвратилась официантка, неся на подносе яичницу с ветчиной и стакантоматного сока. Он отвлекся на миг, а когда вновь пришел в себя, то увидел, чтомать намазывает маслом ломтик хлеба.

— Я должен идти, — повторил он.

Мать протягивала ему хлеб; она задумалась, и молчала.

— Какое-то время ты не увидишь меня, мама, — продолжал Джек.— Я хочу попытаться помочь тебе. Вот почему я ухожу.

— Помочь мне? — переспросила она, и мальчик услышал, что натри четверти ее удивление было наигранным.

— Я хочу постараться спасти тебе жизнь, — ответил он.

— Это все?

— Я могу это сделать.

— Ты можешь спасти мне жизнь. Это любопытно, мой мальчик; тыумеешь преподносить неожиданные сюрпризы. — Она смотрела на него, но в ееглазах он прочел две вещи: скрытый страх и неосознанную надежду, что ондействительно способен что-то сделать.

— Если ты не позволишь мне, я все равно сделаю это. Поэтомулучше дай мне свое согласие.

— Любопытно, особенно, если учесть, что я еще ничего непоняла из твоих слов.