— Приношу извинения в том, что бесцеремонно рассуждал освоей бывшей невесте, в то время как наши с вами брачные дела еще не решеныофициально.

Тринити рассмеялась.

— Вы прощены, сэр. И пожалуйста, упоминайте об Эрикесвободно, сколько ваша душа пожелает. Как вы уже сказали, вы застали меняврасплох. Но теперь этот сюжет меня весьма привлекает.

— Неужели?

— Я хочу в последующие две недели получше изучить вас ивсе о вас. А больше всего можно узнать о мужчине, узнав о женщине, которую онлюбил. К примеру, ваша сестра сказала мне, что Эрика никогда с вами непререкалась.

Джек кашлянул в кулак, прежде чем задать вопрос:

— Вы говорили об Эрике с моей сестрой?

— Не я вызвала этот разговор. Просто какое-то случайноезамечание. Вы с ней никогда не ссорились?

Джек переступил с ноги на ногу.

— Мы ссорились беспрестанно, но это правда, что Эриканикогда не пререкалась со мной в обычном смысле этого слова. Когда я огорчал ее— а такое случалось часто, — она открывала кампанию с целью изменить моесуждение.

Кокетничала, дулась, извращала смысл моих слов,поддразнивала. Именно это ее оружие, и владеет она им отменно. Она очень редкопользуется логической аргументацией, ибо не в ней ее сила.

— Она кажется очень привлекательной. Боюсь, что вынайдете мою тактику чересчур прямолинейной, — протянула Тринити.

— Вы снова ревнуете? — Прежде чем Тринити успелаответить, Джек сменил поддразнивающий тон и серьезно заверил Тринити:

— Я предпочитаю прямоту, особенно со стороны деловогопартнера.

Тринити прикусила губу, досадуя на себя, потом подступила нашаг ближе к Джеку и решилась посмотреть ему прямо в глаза.

— Вы сожалеете, что приехали сюда?

— Нет, — негромко проговорил он. — Никоимобразом.

— Мне пришло в голову, что я напугала вас своейвспышкой. А ведь я хотела этого меньше всего. Я так отчаянно нуждаюсь в том,чтобы вы остались, мистер Райерсон! Просто скажите, что я должна делать и каксебя держать, и я вас послушаюсь. Даю слово.

Некоторое время он, видимо, тщательно обдумывал ее слова,потом положил руки ей на плечи; взгляд его казался твердым и успокаивающим.

— Я ошеломил вас сообщением о лазейке. И разумеется,было непростительной бестактностью распространяться о моей бывшей невесте. Неначать ли нам сначала?

— Я бы предпочла именно это.

— Держитесь со всей доступной вам прямотой.Потенциальные деловые партнеры всегда должны быть максимально искренними иоткровенными друг с другом.

— Это верно, — согласилась Тринити, чувствуя, какспадает напряжение. — Я признательна вам, сэр, за ваше терпение.

— Теперь мы уже можем присоединиться к остальным?

— К остальным? О! — Тринити отшатнулась, всявспыхнув. Пусть и на короткое время, но она совершенно забыла о существовании«остальных» и теперь до смерти боялась, что Джек это заметил. — Конечно,мы должны присоединиться к ним. Идемте.

— После вас.

Джек отступил в сторону, пропуская Тринити в дверь.

Все еще пылающая румянцем смущения, она проплыла мимо него сдостоинством и с безразличным видом, потом подобрала юбки и поспешила выйти вхолл — от греха подальше.

Джейни еще спала, уютно свернувшись клубочком, когда Тринитиподнялась на крышу, овеянную теплом летнего дня.

Элена подала на стол разные вкусности, начиная с крохотныххрустящих пирожных и кончая слоеными лепешечками pan dulce [3],окрашенными в соответствии со старинным семейным рецептом в розовый цвет. Мэрии Луиза потягивали горячий шоколад, а Тринити и Джек наслаждались свежим,терпким лимонадом и переговаривались.

— Если верить Брэддоку, ваш отец был своего родаантикваром. Так ли это?

— Да. Он был принят на службу человеком по имени ДэриенПортер. — Тринити с удовлетворением отметила про себя, что Джек широкораскрыл глаза, услышав это имя. — Вы о нем слышали?

— Импортер сахара, я полагаю.

— Да, это его основное занятие, — подтвердилаТринити. — Но его страсть — коллекционирование редкостей и уникальныхартефактов. Мистер Портер путешественник, так сказать, на свой лад, но большуючасть времени предпочитает проводить в Париже и Лондоне. Отцу он платил за то,что тот разъезжал по всему свету в поисках драгоценных предметов для егоколлекции.

— Восхитительно.

— Когда отец умер, я написала мистеру Портеру, попросивнанять меня вместо отца. Это его позабавило. И в особенности позабавило егожену, которая вступила со мной в переписку. Они, разумеется, посмеивались надмоим предложением, но Эмелия Портер не оставила без внимания мой интерес кпутешествиям и, в свою очередь, предложила мне должность ее личного секретаря.Они уговорили меня вернуться на восточное побережье. Оттуда я сопровождала их вЛондон и Париж.

— Впечатляющая возможность. И вы оставили эту должностьради спасения ранчо?

— На самом-то деле… — Тринити сделала паузу инеуверенно улыбнулась. — Я оставила эту должность еще за месяц до того,как убили дедушку. Я как раз была на пути в Калифорнию, когда получила известиео его смерти.

— А почему вы отказались от места? — спросилаЛуиза, явно потрясенная тем, что кто-то мог отказаться от столь восхитительнойжизни.

— Лондон, Париж и другие города, которые посещалиПортеры, замечательны и прекрасны, но меня тянуло в более экзотические места. ВБагдад, Каир, Куско, Афины, Санкт-Петербург… Я собиралась попросить дедушку,чтобы он финансировал мои путешествия. Его рас ходы я возмещала бы из средствот продажи собранных мной редкостей.

— Восхитительно, — повторил Джек, и что-то в еготоне насторожило Тринити. Неодобрение? Или обида?

Луиза тоже это заметила.

— Джек плохо относится к тому, что и женщинам нравятсяприключения. Он считает, что мы должны быть послушными и не фантазировать, ариск и приключения — удел мужчин.

Тринити пригляделась к выражению лица Джека, припомнив, какон говорил, что вовсе не хочет, чтобы его сестры и кузина были обречены наполное послушание и не более того.

Неудивительно, что в ответ на реплику Луизы он негромкопроизнес:

— Но разве не ради этого я привез вас с собой на ранчо?Не ради новых и сильных впечатлений и, конечно же, приключений?