Хономер не питал особой страсти к охоте (что, кстати,являлось едва ли не упрёком для него, убеждённого последователя Старшего), но,будучи опытным путешественником, толк в ней понимал и необходимой сноровкой небыл обижен. Ему неоднократно случалось странствовать в таких краях, где иначекак охотой прокормиться было нельзя. И ничего, до сих пор оставался в живых. Онвыехал на заре, сопровождаемый кромешником и Ригномером, хорошо знавшимокрестности. Все три сегвана, не исключая и Ригномера, были верхом и ещё вели ссобой двух могучих мулов, привыкших к поклаже, – поскольку иным способомдоставить в лагерь тушу быка никакой возможности не предвиделось.

Отправились почти наверняка: к тому месту, где наканунеразведчики, подыскивавшие место для палаток, издали заметили двух мохнатыхбыков. Звери стояли на каменистой гриве, сами похожие на два тёмно-бурыхвалуна, и даже не двигали головами – только мерно ходили челюсти,перемалывавшие жвачку. Можно было уверенно предположить, что они и теперь тамнаходились. Снег, по-прежнему сыпавший с низкого неба, не располагал к дальнимпереходам. Нашёл укрытое от ветра местечко – и отдыхай себе, пока не станетласковее погода и опять не покажется из-под снега трава…

Довольно скоро охотники убедились, что дикие быки в самомделе не ушли далеко с места ночёвки. Первым заметил их Ригномер, обладавшийочень острым, неиспорченным книгами зрением и вдобавок привычный к зрелищуалайдорских угодий. Он-то и указал своим спутникам на зверей, которые совчерашнего дня только обошли каменистый холм, выбрав на его южном склонеполянку, где снег лежал менее толстым слоем, чем всюду. И теперь неторопливопаслись, разбрасывая талые комья ударами сильных копыт.

Здесь добытчики спешились. Кромешник остался с конями, ажрец и Ригномер стали подкрадываться к быкам. До них оставалось не более пятисотен шагов. И Хономер, и Бойцовый Петух были вооружены самострелами. Изсамострела не бросишь подряд десять стрел, как из лука, чтобы первая ещёдрожала, когда воткнётся последняя. Зато, чтобы сносно владеть этим оружием, нетребуется особенной сноровки и силы. Самострел с его воротком и спусковымустройством навряд ли подойдёт человеку, которому приходится каждодневноотстаивать жизнь, свою либо чужую. А вот таким, как бывший купец Ригномер и темболее Избранный Ученик, – как раз.

Охотники были облачены в тёплые свободные балахоны мехомнаружу. Они стали подбираться к быкам, по возможности таясь за камнями идержась при этом на четвереньках, чтобы скверно видевшие животные по неразумиюсвоему обманулись. Хономер сообразил ещё и приподнять самострел над головойтаким образом, чтобы маленький натянутый лук издали являл подобие рожек.Ригномер покосился на жреца и сразу перенял его хитрость, тем более что та явноудалась: быки не забеспокоились, даже когда полтысячи шагов постепеннопревратились в двести, а потом и в сто двадцать. Ветер к тому же тянул людямнавстречу, неся запах мокрой свалявшейся шерсти. Это давало возможностьподползти ещё ближе, но ясно было, что очень скоро придётся подниматься с колени стрелять. Хономер кивнул соплеменнику и указал ему на левого быка,намереваясь сам взять того, что держался правее. Бойцовый Петух согласно кивнули принялся отползать, занимая выгодное положение для стрельбы.

Достигнув наконец почти самого края открытой поляны, гдедальше уже не было камней для укрытия, Хономер медленно привстал и, оперевсамострел на край плоского валуна, начал целиться. Он из опыта знал, насколькотолст и неповреждаем череп быка. Знал он также, что при всей пробивной мощисамострельного болта одним выстрелом в тело подобного зверя можно убить толькопри несусветном везении. И ещё ему была известна привычка. горных исполиновбросаться на подранившего человека. Это особенно касалось старых самцов, а бык,которого наметил себе Хономер, был именно таким – немолодым и угрюмым, ссеребристой полосой седины, наметившейся вдоль хребта. И вот тут охотникавполне могла подвести медлительность самострела. Его ведь не заставишьнемедленно стрелять вдругорядь. Хономер прикинул силу ветра и дальность и сталтщательно целиться быку в глаз. Потом нажал на медный крючок.

Это был его собственный самострел, хорошо знакомый и глазу,и руке. И не просто знакомый. Хономер владел им очень и очень неплохо, ибосправедливо полагал: всякое умение, к которому подталкивает жизненнаянеобходимость, следует должным образом освоить, не надеясь, что судьба доведётобойтись. Стрела полетела – и непременно угодила бы зверю прямо в зрачок, но замгновение перед тем, как ей надлежало воткнуться, животное словно кто-тохлопнул по морде рукой. Бык резко мотнул головой, и болт вместо глаза ковырнулоснование рога, чтобы, скользнув, умчаться неизвестно куда. Бык же снова мотнулкосматой головой, на сей раз весьма раздражённо, и, раздувая ноздри, сталискать, кто посмел так внезапно и больно ужалить его.

Хономер стоял на коленях в жалкой полусотне шагов и двумяруками отчаянно крутил вороток, натягивая тетиву.

Ригномеру тем временем повезло больше. Его стрела попаламолодому быку в верхнюю часть плеча и ушла в тело вся целиком, так что дажеперьев было не разглядеть в густой бурой шерсти. Бык грозно пригнул рога – акаждый рог был длиной с вытянутую руку мужчины – и с коротким низким рёвомдвинулся на Ригномера. Если бы у него, подобно туру северных чащ, хватилонорова и ума пойти до конца – тут-то худо пришлось бы охотнику, вынужденномутолько спасаться, а и удалось бы или нет уйти от разгневанного зверя по его-тородным кручам – это, как говаривало одно славное племя из тех же лесных чащ,было вилами на воде писано. Но, на свою беду, горный бык отличался от лесноготура примерно как сегванский лук, вырезанный из одной ореховой ветки, от веннского,усиленного рогом и жилами и туго спелёнатого берёстой. Лохматый великанобыкновенно пробегал с десяток шагов и останавливался в нерешительности, словноне зная, что же ему делать с обидчиком. Может быть, такой приём и отпугивалхищников, заставляя их убираться на поиски добычи полегче, но противрешительного человека он оказывался бессилен. Более умные животные давно понялибы, как следовало поступать, и передали бы детям науку. Бурые быки Алайдорапродолжали жить и умирать, словно на заре поколений. Зверь, подстреленныйРигномером, устремился было на охотника… и встал, ни дать ни взять позабыв, чтовообще происходило кругом. Он даже потянулся мордой к траве, но сегван, как разперезарядивший оружие, хладнокровно прицелился и всадил в него вторую стрелу.

Новый раскат оскорблённого рёва, закидывание на спину чёрнойметлы хвоста и новый рывок на те же десять шагов… Когда наконец очереднаястрела повалит быка, Ригномера ещё будет от него отделять вполне порядочноерасстояние.

А вот могучий старый самец, которого избрал себе в добычуХономер, вдруг повёл себя совсем не по обычаю своего племени. Быть может,горные стада наконец-то выродили вожака, способного научиться. Вместо того,чтобы явить бессмысленную свирепость, он повернулся – и огромными прыжкамикинулся прочь. Пустился на уход, как говорили охотники. Хономер успел поразитьего ещё одной стрелой, в правую ляжку. Бык начал прихрамывать, его след обильноокрасился кровью.