— Умолчание – твой грех, — сказал я на всякий случай.

Флора закрыла лицо руками и заплакала.

— Не понимаю, о чем ты! — всхлипнула она. — Я тебе навсе вопросы ответила! Чего тебе еще надо? Я не знаю, куда ты ехал, кто стреляли когда это точно случилось. Я тебе все-все сказала, черт подери!

Либо она действительно не врала, либо ее ничем не проймешь,решил я. Так или иначе разговорами от нее больше ничего не добиться. И вообщепора было сменить тему. Хватит про аварию, а то Флора решит, что я на нейзациклился. Если я что-то упустил, дознаваться надо было самому, без Флоринойпомощи.

— Пойдем со мной, — велел я.

— Куда?

— Хочу тебе кое-что показать. Ты мне нужна дляопознания. Увидишь — тогда я тебе кое-что скажу.

Флора встала и послушно последовала за мной. Мы прошли череззал и поднялись этажом выше. Я хотел сначала показать ей труп ублюдка, а ужепотом рассказать о том, что случилось с Каином.

Труп на Флору большого впечатления не произвел.

— Да, — кивнула она и добавила: — Даже если бы я неузнала эту тварь, я бы сказала, что узнала, — ради тебя.

Я пробурчал что-то нечленораздельное. Родственная верностьпорой трогает меня до глубины души. Не могу сказать, поверила мне Флора илинет, когда я ей поведал про Каина. Правда, когда оба собеседника о чем-тоумалчивают, значит, оба хороши. Я ни словом не обмолвился о Бранде, и она о неммолчала. Единственное, что сказала Флора, когда мне сказать было уже нечего,так это следующее:

— Камешек тебе к лицу. А как насчет короны?

— Об этом пока рано говорить, — ответил я.

— Если тебе потребуется моя скромная помощь...

— Знаю, — кивнул я. — Знаю.

Моя гробница – тихое местечко. Она стоит в гордомодиночестве на заднем склоне гребня Колвира, защищенная с трех сторон отбуйства стихий. В подсыпанной вокруг монумента земле растет пара-тройкасуковатых деревьев, там-сям торчат колючие кусты, зеленеет трава, по скаламвьются толстые канаты горного плюща. Склеп — длинное, приземистое строение,перед которым врыты в землю две каменные скамьи. Он почти весь порос плющом,милосердно скрывающим убийственную надпись, высеченную над входом пониже моегоимени. Понятное дело, место не самое посещаемое.

Вот туда-то мы и отправились ближе к ночи с Ганелоном,прихватив порядочно вина, нарезанного хлеба и холодного мяса.

— А ты не шутил! — воскликнул Ганелон, после того как спешился,подошел к склепу, раздвинул плети плюща над входом и прочел надпись.

— Конечно, нет, — ответил я, слезая с коня и привязываяк дереву поводья. — Моя могилка, можешь не сомневаться.

Привязав рядом со своей чалой лошадь Ганелона, я снял сседла наши сумки с вином и провизией и перенес их на ближайшую скамью. Ганелонприсоединился ко мне, как только я откупорил первую бутылку и наполнил кружкитемным густым вином.

— Все равно непонятно как-то, — покачал головойГанелон, взяв у меня кружку.

— Что тут понимать? Я умер и похоронен здесь. Это мойкенотаф — гробница, которую ставят, когда не могут разыскать тело умершего. Я,честно говоря, и сам о ней узнал не так давно. Склеп поставили несколькостолетий назад, когда тут решили, что я уже не вернусь.

— Странновато как-то, — пробурчал Ганелон. — И что жетам внутри?

— Ничего. Хотя предусмотрительно устроена ниша, а внише стоит гроб — на случай, если когда-нибудь обнаружится тело. Непридерешься.

Ганелон сделал себе сандвич.

— А чья была идея? — поинтересовался он.

— Рэндом думает, что Бранда или Эрика. Точно никто непомнит. Но, похоже, в ту пору все эту идею одобрили.

— И что теперь с этой штукой будет?

Я пожал плечами:

— Подозреваю, кое-кто жалеет о том, что такой прекрасныйсклеп пустует, и мечтает, чтобы в него легло мое тело. На самом деле — милейшееместечко, просто созданное для того, чтобы приходить сюда и вдрызг напиваться.Я еще ни разу не засвидетельствовал почтения своей могилке таким образом.

Я сделал себе двойной сандвич и принялся с аппетитомуплетать его. У меня была первая настоящая передышка за последние дни — каксказать, может, и последняя, учитывая все, что меня ожидало. Но за прошедшуюнеделю мне никак не удавалось переговорить с Ганелоном с глазу на глаз, а онбыл одним из тех немногих, кому я доверял. Я хотел рассказать ему все. Я долженбыл ему все рассказать. Мне требовалось поговорить с человеком, который непогряз в наших делах так, как мы сами, не был непосредственным участникомсобытий в Амбере.

Так я и сделал.

За время моего рассказа луна совершила долгое путешествие понебесам, а у стены склепа выросла солидная горка битого стекла.

— Ну и как отреагировали остальные? — спросил Ганелон,когда я закончил рассказ.

— Предсказуемо, — ответил я. — Джулиан все одно ни одномумоему слову не поверит, хотя будет говорить, что поверил; он знает, как я кнему отношусь, и не та у него позиция, чтобы бросать мне вызов. и не хочет менядразнить. Бенедикт, думаю, мне тоже не верит, но в его тактике разобраться будетпотруднее. Он тянет время, и надеюсь, на это время оставляет в силе презумпциюневиновности. Джерард... для него убийство Каина стало последней каплей,переполнившей чашу терпения, и, если у Джерарда хоть какое-то доверие ко мнебыло, теперь оно испарилось. И все же завтра рано утром он возвращается вАмбер, и мы вместе отправимся в рощу и выкопаем тело Каина. Я вовсе несобираюсь устраивать из этой поездки сафари, но в попутчики мне обязательнонужен кто-то из членов семейства. Дейдра вроде как даже обрадовалась. Ниединому слову не поверила, не сомневаюсь. Но это ладно. Она всегда была на моейстороне и никогда не жаловала Каина. Я бы даже так сказал: она рада, что язанимаюсь укреплением своих позиций. Не могу судить наверняка, поверила ли мнеЛлевелла. Ей, похоже, вообще нет дела, кто из нас как с кем поступает. Чтокасается Фионы, то ее все это вроде бы просто позабавило. Она всегда и ко всемуотносится отвлеченно и свысока. Никогда не поймешь, что на самом деле у нее науме.

— А про Бранда ты тоже всем рассказал?

— Нет. Я рассказал только про Каина и попросил всехбыть в Амбере завтра вечером. Вот тогда-то я расскажу про Бранда. Есть однадогадочка, хочу ее проверить.

— Ты со всеми переговаривался по Козырю?

— Конечно.

— Знаешь, я давно собирался тебя спросить... Там, в тойТени, куда мы мотались за оружием, есть телефоны...