— Может, тут есть нечто особенное? Ну, он все-таки нашпокровитель и все такое прочее... Может быть, мы что-то должны сделать?

— Может, и должны, но мне отец ничего про это неговорил, — ответил я и осторожно погладил камень, на котором стоял единорог. —Если тебе не безразлична наша судьба, если ты в силах подарить нам своюмилость, благодарю тебя, единорог, — сказал я. — Но даже если это не так,благодарю тебя за то, что ты своим появлением озарил нашу жизнь в эти мрачныедни.

Мы ушли от камня и попили воды из родника. Взвалив нашускорбную ношу на спину вьючной лошади, мы повели коней под уздцы и сели верхомтолько тогда, когда ушли далеко от поляны, где после нашего ухода стихло все,кроме поющего ручья.

Вечны непрестанные ритуалы жизни, неизменны надежды налучшее бытие, а жаровни без огней не так уж часто попадаются на пути. Таков былитог моей житейской мудрости на тот вечер, помноженный на дух творческоговдохновения. Рэндом в ответ на это хмыкнул и кивнул.

Все семейство собралось в библиотеке. Я сел на краешекширокого письменного стола. Рэндом расположился на стуле справа от меня.Джерард стоял у противоположной стены, внимательно разглядывая развешанное постенам оружие, а может, рассматривал гравюру Рейна, на которой был изображенединорог. Ни Джерард, ни мы с Рэндомом не обращали никакого внимания наДжулиана — этот развалился в мягком кресле около стеллажей, сложив руки нагруди, вытянув и скрестив ноги и рассматривая исключительно свои ботфорты,сшитые из чьей-то чешуйчатой шкуры. Фиона, росточком всего-то в пять футов идва дюйма, стояла у камина, беседуя с Флорой, и зеленые глаза искрились,сталкиваясь с синими. Волосы Фи, ярче пламени, вероятно, были компенсацией захолодное сердце. Как всегда, глядя на нее, я чувствовал что-то подобное тому,что видит скульптор, когда работа завершена, инструменты сложены, и он отходитот своего творения, изучает его издали, улыбается и начинает задавать себе всеновые и новые вопросы. То местечко, куда «скульптор» умело надавил пальцем исотворил ямочку над ключицами, всегда восторгало меня как изюминка творения —особенно тогда, когда Фиона насмешливо или надменно запрокидывала голову, глядяна нас остальных как бы сверху вниз. Почувствовав, видимо, что я на нее смотрю,она едва заметно улыбнулась — гордячка, ясновидица, она прекрасно знала, чтохороша собой, и мой взгляд ее нимало не смутил.

Ллевелла устроилась в углу спиной к нам и притворялась,будто читает книгу. Зеленоватые волны ее волос чуть-чуть не доплескивались допобережья — высокого темного воротника платья. Что означала ее любовь куединению — сознательное отчуждение или элементарную осторожность, — этого яникогда понять не мог. Может, и того, и другого было понемножку. Ллевелла редконаведывалась в Амбер.

...То, что все мы – скорее кучка индивидуалов, чем настоящаяспаянная семья, безусловный факт. Но мне требовалось большее – желаниесотрудничать, соучаствовать. И я кое-что придумал, и Рэндом одобрил этузадумку.

Повеяло родным и близким, раздалось «Привет, Корвин» — иДейдра потянулась ко мне. Я протянул руку, сжал ее тонкие пальцы, приподнял.Дейдра сделала еще один шаг ко мне — это было похоже на первое па какого-тостаринного танца. Когда она остановилась, витраж решетчатого окна у нее заспиной обрамил ее головку и плечи, а богатый ковер на стене слева, казалось,еще ярче заиграл красками. Спланировано и разыграно как по нотам, безусловно. Ивсе равно эффектно. В левой руке Дейдра держала мой Козырь. Все смотрели нанас, а Дейрдре улыбалась им, медленно поворачиваясь. Мона Лиза с пулеметом.

— Корвин, — промурлыкала она, поцеловав меня в щеку, —я, наверное, рано?

— Такое просто невозможно. Ты, как всегда, вовремя, —ответил я и обернулся к Рэндому — он уже был рядом с нами.

— Хочешь выпить, сестричка? — спросил он, взяв Дейдрупод руку и кивнув в сторону буфета.

— О, конечно, спасибо, — ответила она, и Рэндом увел ееза вином.

Тактика его была яснее ясного: он старался если непредотвратить, то хотя бы отложить неизбежную стычку Дейдры с Флорой. Похоже,семейные трения остались такими же, какими я их помнил. В общем, если мнечего-то и стоило присутствие Дейдры, оно так или иначе несло в себе подобиестабильности, а стабильность сейчас важнее всего. Рэндом все-таки умница порой,когда сам этого хочет.

Я побарабанил пальцами по крышке стола, растер ноющее плечо,закурил сигарету.

И тут появился он. Джерард повернулся к двери, что-топроговорил... Мгновением позже он пожимал левую, единственную руку Бенедикта,последнего члена нашего семейства.

Ну что ж. Бенедикт явился по Козырю Джерарда, а не по моему,и это со всей очевидностью показывало, как он ко мне относится, и рассчитанобыло на то, чтобы дать мне кое над чем поразмыслить. Уж не Бенедикт ли надоумилДжерарда провести со мной легкую утреннюю разминку? Не исключено.

Джулиан встал, подошел к Бенедикту, пожал его руку и что-тосказал ему. Ллевелла, обернувшись, закрыла книгу и положила ее на полку.Улыбаясь, подошла и поприветствовала Бенедикта, что-то шепнула Джерарду, обнялаДжулиана. Завязалась теплая, дружеская беседа. Что ж, и это хорошо. Очень хорошо!

Четверо против троих, при двух в середине...

Я ждал и смотрел на компанию, болтающую у противоположнойстены. Семья в сборе, можно в любую секунду потребовать внимания и приступить ктому, для чего я и собирал всех. Но...

Уж слишком все было натянуто, напряжено. И все как один эточувствовали, я знал наверняка. Казалось, в библиотеке внезапно образовались двапротивоположных магнитных полюса. И мне очень любопытно было поглядеть, как жеразлягутся железные опилки.

Флора бросила на меня быстрый взгляд. Вряд ли она за ночьуспела переменить свои взгляды, если только не произошло чего-тонепредвиденного. Нет, с ней все в порядке. Я чувствовал, я знал, как она сейчаспоступит.

И не ошибся. Я услышал, как она сказала, что у нее в горлепересохло и она не против выпить бокал вина. Потом повернулась и готова былашагнуть в мою сторону, но, видимо, ждала, что за ней последует Фиона. Когдаэтого не произошло, Флора на мгновение растерялась, понимая, что привлеклавнимание всей компании. Однако она тут же нашлась: улыбнулась и подошла ко мне.

— Корвин, — сказала она, — ужасно хочется выпить.

Не оборачиваясь, чтобы не упустить подробностей живойкартины, разыгрывающейся передо мной, я бросил через плечо:

— Рэндом, будь так добр, налей Флоре вина.

— Сию секунду, — сказал Рэндом, и вскоре я услышалсоответствующие звуки.

Флора кивнула, перестала улыбаться и обогнула письменныйстол справа.