— Вам назначено? — охранник приподнялся со стула.

— Мне срочно! — голос у Лики прерывался отволнения, глаза глядели дико, волосы растрепались —Алиса Прытко кого угоднодоведет до нервного срыва.

На лице охранника промелькнуло сомнение с одной стороны,Лику он знал, поскольку видел достаточно часто. Лика была посредником весьмаполезным для мадам Выпетовской человеком. Среди клиентов она была своя —посещала те же салоны красоты, те же фитнес-центры, рестораны и клубы, былазавсегдатаем всевозможных модных тусовок и закрытых вечеринок. Страшнообщительная, она быстро сходилась с незнакомыми людьми, хотя в тех кругах, гдеона вертелась, все были хотя бы шапочно знакомы. Лика быстро заводила подруг,напрашивалась вроде бы случайно в гости, а придя в дом, начинала расхваливатьинтерьер и вкус хозяйки.

— Все прекрасно, — говорила она. — Всеподобрано с таким вкусом! Но вот тут я бы, пожалуй, повесила какой-нибудьпейзаж. А вот здесь — поставила лампу. Или бронзовую статуэтку. Или несколькофигурок из фарфора…

Хозяйка тут же увлекалась плодотворной идеей, а Ликапредлагала свои услуги, то есть попросту сводила ее с мадам Выпетовской. За этота платила Лике приличный процент с каждой проданной вещи.

Правда, в последнее время Лика решила, что этот процент —слишком скромная награда за ее труды и способности и начала приторговывать насобственный страх и риск.

— Я доложу… — неуверенно произнес охранник.

— Да что там докладывать! — хрупкая, субтильнаяЛика оттолкнула охранника и ворвалась в кабинет.

Правильнее было бы сказать кабинетик, небольшое, оченьскромно обставленное помещение — стол из обычного ореха, а вовсе не изослепительной карельской березы, стеллаж и вовсе простой, заполненный солидныминемецкими каталогами и альбомами по живописи. На стене против стола висел неШишкин и не Айвазовский, а картина когда-то маститого советского художника,вышедшего нынче из моды едва ли не навсегда — крупная краснощекая девочка вбумазейной рубашке и синих сатиновых шароварах смотрит в распахнутое окно сулыбкой, полной идиотического оптимизма. За окном, как водится, полыхает кустнеизбежной сирени. Называлась эта оптимистическая картина не то «Утро вПодмосковье», не то «Рассвет на Клязьме», а может и вовсе «Заре навстречу».

Кабинет не производил на посетителей особого впечатления,впечатление производила сама мадам Выпетовская — крупная шатенка всегда встрогих английских костюмах. Волосы длинные и густые — были закручены в тяжелыйгладкий узел, узкие губы едва тронуты розовой помадой. Особенно обращали насебя внимание глаза мадам Выпетовской. Глаза эти могли глядеть на мир и на то,что перед ними, совершенно по-разному, в зависимости от обстоятельств.

Богатым клиентам мадам смотрела прямо в лицо честнымипрямодушными глазами. Конкурентам вежливо улыбалась, при этом в глазахпроявлялись твердость и несгибаемое упорство, и бывали случаи, когда человек,поглядев в глаза мадам, считал благоразумным уйти с ее дороги без боя.

На свой обслуживающий персонал мадам вроде бы вообще неглядела, однако прекрасно знала, кто и чем в данный момент занимается. Еебоялись.

Лика влетела в кабинет и без разрешения опустилась на стул,оттого, что ноги ее не держали. Мадам говорила по телефону, отвернувшись отдвери, быстро закончила разговор и взглянула на Лику. Глаза ее глядели сурово.

— Ну? — спросила она, не утруждая себяприветствием — они с Ликой были старые знакомые, и незачем было изображатьвежливость, которую можно приберечь для клиентов.

— Ты еще спрашиваешь! — накинулась на нее Лика, порывистовскочив с венского стула. — Ты еще имеешь наглость делать вид, что ничегоне случилось!

— Короче, — приказала АлександраНиколаевна, — мое время стоит дорого.

Этой фразой она хотела поставить Лику на место, но добиласьобратного результата. Лика взяла себя в руки, оглянулась на дверь, подошласовсем близко к столу и процедила:

— Дорого? Конечно, дорого! А мне оно вообще обошлось вкругленькую сумму!

— О чем это ты? — процедила Выпетовская. В глазахее, однако, мелькнуло беспокойство.

— Те две картины, ранний Евлампий Творогов, как ты мнеговорила, — они откуда?

— Что значит — откуда? — Выпетовская откинулась настуле. — В честь чего это я должна давать тебе отчет, откуда я беру вещина продажу? Будь спокойна — это подлинный Творогов, эксперт из Русского музеяподтвердил!

— Не знаю ничего про твоего эксперта, может, он полныйболван, а может, ты его подкупила, но только ты мне продала вместо Твороговадвух гребаных голландцев! — Лика помахала мятой бумажкой, где былизаписаны фамилии со слов Алисы Прытко, естественно, немилосердно перевранные.

— Чушь! — Выпетовская и бровью не повела. —Тыничего не понимаешь в живописи, а берешься судить!

— Кабы я, — злорадно рассмеялась Лика, — еслибы я разбиралась в живописи, я бы к тебе и близко не подошла! Картиныавторитетный человек опознал! Из Эрмитажа!

— Кто? — отрывисто спросила мадам, прикрыв глаза,чтобы не показать интенсивную работу мысли.

— Крестовоздвиженский! — выбросила Лика свойкозырь.

Мадам сжала кулаки — имя Ивана ФиларетовичаКрестовоздвиженского ей было хорошо знакомо. Старик являлся глубочайшимзнатоком в своей области и славился тем, что никогда не ошибается.

— А ты знаешь, что я продала эти чертовы картины АлисеПрытко! — вскричала Лика со слезой в голосе. — Картины ценой по пятьтысяч каждая я продала ей за сто!

— Вот как? — Выпетовская подняла тщательновыщипанные брови. — А у меня ты их купила по восемьдесят. Захотела свойгешефт сделать — вот и получила!

— Ах ты стерва! — Лика попыталась выцарапатьВыпетовской глаза, но через стол это оказалось трудновато.

— В общем так, — мадам встала и в упор погляделана Лику, — я знать не знаю никакой Алисы Прытко. В жизни ее не видела, идаже имени ее не знаю. Если бы ты меня с ней напрямую свела тогда другое дело.Ты же сама захотела иметь с ней дело, а жадность, как известно, до добра недоводит.

— Забери картины назад и верни деньги!

— И не подумаю, — Выпетовская была тверда, какгранитная скала. — Что сделано, то сделано. В следующий раз будешь знатьсвое место. Твое дело — свести меня с клиентом и получить потом свой процент.Ты же решила подзаработать самостоятельно. А для этого, милая, нужны мозги ихарактер. Не твои, дорогуша, мозги, и не твой характер! Ты же умеешь только попарикмахерским да косметическим салонам болтаться, так что поделом тебе…

— Но я же брала те картины у тебя!

— А кто об этом знает? — холодно возразиламадам. —Договора никакого мы с тобой не оформляли, так ведь? Так вот я,дорогуша, ничего подтверждать не стану. Так что иди себе по-хорошему, пока яВалентина не крикнула.