Алиса подскочила: ведь сегодня и вправду должен был приехатькакой-то музейный таракан по поводу той новой статуэтки! Его тоже удалосьраздобыть через Лику, у Сарычевой просто немыслимое количество знакомых!

— Проси, — милостиво разрешила Алиса.

В столовую колобочком вкатился кругленький седенькийстаричок с младенчески розовым лицом и длинными, лихо закрученными усами. Алисаподнялась и сделала несколько шагов ему навстречу, как-никак старик — какая-тобольшая величина в своем музейном мире…

— Здравствуйте, Иван… Фиолетович! — произнесла онатоном царственной особы, принимающей иностранного посла.

— Филаретович, душечка, Филаретович! — поправил еестарикан.

— Ах, извините, — светским тоном протянулаАлиса. — Я всегда путаю эти иностранные имена!

— А это имя самое что ни на есть русское! пропыхтелстарик, озираясь по сторонам.

— Да что вы? Никогда бы не подумала! Хотите кофе? Или,может быть, чаю?

— Да нет, душечка, работа есть работа, никогда несмешиваю разные жанры! Где у вас тот.., предмет, о котором вы хотели узнать моемнение?

— Ну, пойдемте тогда в библиотеку! — Алисапроследовала к дверям и сделала въедливому старику приглашающий жест.

Библиотекой Алиса гордилась. Здесь у нее были собранывсевозможные редкости, в основном — с подачи той же Лики Сарычевой. Четыреогромных шкафа были снизу доверху заполнены книгами в красивых кожаныхпереплетах (куплены по случаю у какого-то профессора), по стенам красовалиськартины русских художников, на каминной полке стояли две бирюзовые китайскиевазы. Здесь же Алиса пристроила ту самую статуэтку, из-за которой пришлосьпригласить музейного старичка.

Дело в том, что статуэтку Алиса купила у одного знакомого, икогда Лика ее увидела, сразу начала кричать, что Алису обманули, подсунулифальшивку, новодел. Ну да — разобиделась, конечно, что Алиса проявиласамостоятельность, что-то купила сама, не через Лику!

Но статуэтка Алисе очень нравилась, и тогда Лика предложилаприслать этого старичка, который прекрасно разбирается во всех старых цацках.Если он скажет, что новодел — значит, и правда…

— Вот эта вещица! — протянула Алиса, указывая нанебольшую терракотовую статуэтку — женская фигурка в свободных греческиходеждах…

Старичок осторожно взял статуэтку в руки, поправил очки,внимательно пригляделся.

— Что скажете? — осведомилась Алиса.

— А что вы хотите услышать? — отозвался старичок,поставив статуэтку на место. — Как вам это продали?

— Как Грецию, первый век до нашей эры…

— Ну, насчет того, что Греция — вас не обманули…

— Ой, правда? — обрадовалась Алиса. Онапредставила, как утрет нос этой задаваке Лике.

— А вот насчет возраста — тут вам немножко приврали.

— Что — не первый век? — разочарованно протянулаАлиса.

— Не первый, — старичок развел руками. — Немогу вас вводить в заблуждение!

— А какой?

— Двадцать первый, душечка!

— Двадцать первый? — изумленно выдохнулаАлиса. — Двадцать первый век до нашей эры?

— Почему же — до? Двадцать первый век христианскоголетосчисления, то есть наши с вами дни.., хотя, впрочем, я уже давно чувствуюсебя обломком прошлого.., в некотором смысле — антиквариатом!

— Вы уверены? — переспросила Алиса.

— Конечно, душечка! — старичок погладил ее поруке. — Конечно, уверен! В сувенирных лавках Пирея такие статуэткипродаются по десять евро…

— Ах он, мерзавец! — выдохнула Алиса. —Клялся, что контрабандой вывез ее из Греции, купил на раскопках…

— Из Греции уже сто лет ничего такого невывозят! — проговорил Иван Филаретович. — Да вы не расстраивайтесьтак! С кем не бывает! Зато ван Сванельт у вас очень хороший!

— Кто? — удивленно переспросила Алиса.

— Ван Сванельт, голландский художник серединыдевятнадцатого века, — старичок подошел к картине в массивной золоченойраме, внимательно посмотрел на нее. — И Саардикстра тоже очень приличный…

— Вы что-то путаете! — сухо проговорилахозяйка. — Это Творогов, русский художник-передвижник…

— Да нет, деточка! — Иван Филаретович улыбнулсядетской лучезарной улыбкой. — Вот это —Густав ван Сванельт, а это —Саардикстра…

— Что вы такое говорите! — возмущенно выпалилаАлиса. — Это Евлампий Творогов! Вот же, подпись его в углу! Эта картинаназывается «Амбар», а эта — «Пейзаж с рожном».., между прочим, по сто тысяч закаждую выложила!

— Деточка, — старичок надулся. — Насчет того,что я ошибаюсь — это вы зря, я как раз по голландской живописи специализируюсь!А как раз эти картины не так давно видел, они на аукционе проходили…

— А как же подпись?

— Да вам любой студент из Академии художеств за пятьминут любую подпись изобразит!

Почувствовав перемену в настроении хозяйки, Иван Филаретовичдобавил:

— Да что вы так расстраиваетесь? Сванельт и Саардикстра— очень хорошие художники, куда лучше вашего Творогова!

— Да? — раздраженно выдавила Алиса. —Голландцы и всякие шведы по пять — шесть тысяч евро идут, а русские передвижники— по сто — сто пятьдесят! Я же вам говорю — за эти по сто тысяч выложила! Да выничего не путаете?

— Деточка, — Иван Филаретович скривился, какребенок, которому вместо конфеты подсунули рыбий жир. — Ну сколько жеможно! Я ведь вам сказал — эта вот картина-Густав ван Сванельт, называется«Старый амбар», выполнена между восемьсот восьмидесятым и восемьдесят пятымгодом, а эта — Яан Саардикстра, «Пейзаж с мельницей»…

— Ага! — радостно воскликнула Алиса. — Вотвидите! Какой же это пейзаж с мельницей? Где тут мельница, где?

— Вот тут была мельница, в правом углу! — старичокткнул в холст дужкой очков. — Видите, она записана, причем не оченьаккуратно.., видно, что человек торопился…

— Торопился! — как горное эхо, повторилаАлиса. — Ну да, Лика говорила, что хозяин уезжает в Мексику, и покупатьнадо быстрее.., ах она, сволочь!

— Я же вам говорю, — не унимался ИванФиларетович. — Я эти картины хорошо знаю, я их оценивал для того аукциона…

— И во что вы их оценили?

— Сванельта в семь тысяч, Саардикстру — в пять споловиной.., но это начальная цена, ушли они немножко дороже…

— Ах она, мерзавка! — Алиса скрипнулазубами. — Так кинуть подругу! Ну я ей это припомню!

— Не волнуйтесь так, душечка! — старичок погладилАлису по руке. — Волнения плохо сказываются на цвете лица!

Едва проводив Ивана Филаретовича, Алиса позвонила Лике.