Он врал как по писаному, излагал биографию реального персонажа по фамилии Мазовецкий, с которым имел определенное внешнее сходство. Об этом человеке подробно рассказал на допросах майор Отто Штрауб, взятый в плен.

— А еще в Белоруссии проживало много евреев, — проворковала Матильда, не отрываясь от атласа, так, словно беседовала сама с собой.

— Что, простите? — Олег сглотнул. — Извините, госпожа Фогель, но это не важно. В Германии тоже проживало достаточно евреев. Где их не было? Наша семья не дружила с ними, не имела ничего общего.

— Вы служили в Красной армии? — осведомился барон.

Олег пожал плечами и ответил:

— Конечно, я же был гражданином СССР. Я служил в сухопутной береговой охране на Дальнем Востоке, потом вернулся в родную Белоруссию. Навыки, полученные в армии, помогли моему дальнейшему совершенствованию в качестве сотрудника германской военной разведки. Существенный плюс был еще и в том, что я хорошо знаю советскую действительность и структуру Красной армии.

— Скажите, вы являетесь действующим сотрудником советских разведывательных органов? — спросил барон.

Олег сглотнул слюну и уточнил:

— В каком это смысле, господин барон?

— Неужели я задал непонятный вопрос? — удивился фон Гертенберг. — Хорошо, извольте так. Вы являетесь офицером русской разведки, засланным к нам, пользуетесь тем обстоятельством, что наши возможности проверить ваши слова сейчас являются весьма ограниченными. Это верное утверждение, господин Мазовецкий?

В подвальном помещении повисло тягостное молчание. Барон отставил в сторону бокал и пристально разглядывал растерянного человека, сидевшего на стуле. Майор Нитке отложил бумаги, скрестил руки на груди.

Матильда Фогель закрыла атлас и с любопытством воззрилась на Олега. Наконец-то и ей стало интересно. Она смотрела на него насмешливо, потешно сморщив нос, и, видимо, уже прикидывала, какие изуверские пытки применить к этому самозванцу.

Тут за спиной Потанина раздался шорох. Он вздрогнул, повернул голову и увидел широкоформатного субъекта в форме гауптшарфюрера. В красавчики он точно не метил. Волосы на голове отсутствовали, нижняя челюсть выступала вперед, а такой массивности надбровных дуг позавидовал бы и древний пращур человека. В помещении было тепло. Верхние пуговицы кителя у этого типа были расстегнуты, виднелись белая рубашка и даже цветные подтяжки. Он просто подошел, ничего не делал, лишь выразительно посматривал на Олега.

— Вы расстроены, господин Мазовецкий? — вкрадчиво спросил барон. — Вас удручает тот факт, что вам не удалось доиграть свою роль? Вы явно не в своей тарелке.

— Это еще слабо сказано, господин барон, — заявил Олег и вздохнул. — Больше всего меня гложет обида. Мне очень трудно что-то доказать при всей моей лояльности. Пять лет верной службы на благо рейха, и под конец такая досада. Воля ваша, если вам угодно разбрасываться полезными людьми. Мне больше нечего сказать, господин барон. Если вы все решили, то какой резон что-то доказывать с пеной у рта?

Барон сверлил его глазами.

— А вам не откажешь в хладнокровии, Алекс, — заявил он, переглянувшись с майором Нитке и оживившейся белокурой бестией. — И чем же вы отличились на своем поприще? Надеюсь, это не является государственной тайной? Вы можете привести пару примеров, способных нас впечатлить?

— Это есть во всех архивных делах, господин барон, — заявил Олег и пожал плечами. — Под руководством полковника Шефера я принимал участие в десятках операций военной разведки. Случались, конечно, промахи, от них никто не застрахован, и все же я считаю, что успехов у меня было больше. Это грамотная работа с высшим офицерским составом Второй ударной армии русских, застрявшей в волховских болотах в сорок втором году. Больше месяца я выдавал себя за офицера по особым поручениям, сбивал их планы, вносил неразбериху в оперативное управление. Благодаря этой работе русским пришлось отказаться от контрудара под Осиновкой. Две их танковые роты утонули в болотах, туда же канула колонна с артиллерийскими снарядами, идущая на передовую. Мы сменили маршруты, обманув их дезинформацией о парашютном десанте, перекрывшем дорогу. Их артиллерия превратилась в бесполезную кучу железа, войска оказались рассеяны. Руководство Второй ударной армии было отсечено от основных сил. Вследствие чего командарм Власов сдался в плен. Через некоторое время он возглавил антибольшевистские силы России, полностью сменил мировоззрение. В том же сорок втором году благодаря моей работе была парализована деятельность штаба Восемнадцатого механизированного корпуса, что еще больше ухудшило и без того плачевное положение русских под Ржевом. Майор Потапов и подполковник Гладышев намеренно повели свои части на минные поля, где они были полностью уничтожены, а названные офицеры перешли на сторону Германии. В феврале сорок третьего, в рамках операции «Буйвол», несколькими точечными ударами по руководству Тридцать четвертой стрелковой дивизии была парализована деятельность наступающих войск Красной армии. Нам удалось своевременно эвакуировать Девятую армию и часть Четвертой, выровнять линию фронта, вывести несколько дивизий в резерв. Одна из последних операций с моим участием — решительное наступление немецких войск в западной части Венгрии в марте текущего года. Благодаря нашей работе в частях Второго Украинского фронта вермахту удалось раздробить и уничтожить передовые соединения русских, сковать их значительные силы вблизи озера Балатон. В этом сражении противник понес колоссальные потери, но, увы, его резервы оказались неисчерпаемыми. Прошу меня простить, герр барон. — Олег осмелел. — Я могу предоставить вам письменный отчет по всей своей деятельности за последние годы, на память не жалуюсь. Но зачем вам это надо? У вас же, разумеется, есть радиосвязь. Почему вы не можете обратиться в соответствующие структуры? Дела на фронтах обстоят неважно, но ведь не вся Германия находится под контролем большевиков и их временных союзников. Мой позывной — Скорпион, секретный код — WRS, зашифрованный пароль — «Звезда Лотарингии». Непосредственный руководитель — майор Отто Штрауб, восьмой отдел РСХА, его заместители — Ленге и Тальман…

— Что вы знаете о полковнике Шефере? — перебил его барон.

— Что именно вас интересует, герр барон? Я работал с полковником несколько лет, знаю о нем если не все, то, по крайней мере, многое. У нас с ним были доверительные отношения, насколько это возможно в служебных рамках. Он уважал меня и неоднократно благодарил за проделанную работу. — Последняя фраза далась Потанину с трудом, но сам себя не похвалишь, ходишь как оплеванный! — Полковник был душой и телом предан фюреру. Об этом наглядно говорит тот факт, что после мятежа двадцатого июля, когда заговорщики планировали устранить нашего великого вождя, он не только не был отстранен от работы, но и продвинулся по службе. Полковник был знаком с бригаденфюрером СС Вальтером Шелленбергом, новым руководителем военной разведки. В беседах со мной он несколько раз поминал и вас, господин барон, говорил, что вы его друг и очень интересный человек, сетовал, что из-за постоянной загруженности ему не удается встретиться с вами. Вы ведь раньше были близко знакомы, дружили семьями…