Олег невольно отшатнулся, в горле у него пересохло. Подобным тварям загрызть человека — раз плюнуть. Они сильны и свирепы. Роттенфюреру удалось их удержать, и они повисли на поводках, свирепо вращая глазами.

— Ах, вы, мои ласточки, — радостно проворковал барон, направляясь к своим любимцам.

Они тут же сменили гнев на милость, стали виться вокруг него, тереться о ноги. Он присел на корточки, трепал их, отталкивал морды, когда псы лезли его облизывать.

Олег облегченно перевел дыхание. Все же собаки его чувствовали, недобро косились.

— Испугались, Алекс? — Барон усмехнулся. — И правильно, загрызут, моргнуть не успеете. Чем-то вы им не понравились, да. Вы нагулялись, Этингер? В лес ходили?

— Так точно, господин барон, за скалы, — отозвался ефрейтор. — Ближе их отпускать нельзя, будут на людей бросаться. Сегодня долго гуляли. Гестас постоянно норы роет, словно желуди ищет. Дисмас за белками гоняется, так увлекся, что мне пришлось его с дерева стаскивать.

— Ну и славно. Все, уводите их, Этингер. Пусть накормят крошек. До ночи заприте, нечего им по замку шнырять.

Собаки неохотно удалились. Барону пришлось прикрикнуть на них. Цокали когти по каменным ступеням.

Олег встретился взглядом с Матильдой. Барышня усмехалась, наслаждалась его испугом. А ведь он реально испугался. Было в этих тварях что-то такое, отчего волосы шевелились и мурашки бегали по коже.

— Все в порядке, Алекс? — полюбопытствовал барон и усмехнулся. — Вы заметно напряглись. Не волнуйтесь, сегодня они вас точно не съедят.

— Милейшие создания, — пробормотал Потанин. — Дисмас и Гестас — это мне что-то напоминает.

— Ай-ай-ай. — Фон Гертенберг покачал головой. — Негоже путаться в библейских канонах, любезный Алекс. Гестас и Дисмас — разбойники, распятые вместе с Христом. Дисмас раскаялся, уверовал в Спасителя, Гестас — нет. Одного из них ждал рай, другого — ад.

— И кто из ваших питомцев проявил такое же благоразумие?

— Никто, — ответил барон. — Но смею вас заверить, они не глупцы, и мозг у них не с грецкий орех, как у страуса. Ладно, господин Мазовецкий, шутки в сторону. — Фон Гертенберг смерил Потанина оценивающим взглядом. — Сейчас вы вернетесь в свою комнату и можете отдыхать. Через некоторое время я вас вызову.

За ним пришли через час.

Наступал вечер. Он лежал в одежде на кровати, смотрел на примитивное распятье над головой, которое отражалось в зеркале на противоположной стене, и размышлял о боге, которому не место на этой земле. Где-нибудь в далеком Непале, в Тибете, Гималаях — там пожалуйста. На далеких океанских островах тоже можно. В тех местах хорошо, спокойно и бог всегда рядом. А здесь, где пылает война, миллионами гибнут люди, стираются в пепел города, слова о присутствии бога звучат издевательски. Тут сейчас правит его прямой антипод.

В дверь постучали — снова добрый знак, — за порогом вырос охранник, что-то буркнул. Олег вылетел из комнаты как молодой солдат.

Они спустились вниз, вышли во двор и отправились по дорожке в восточный корпус. Он с любопытством вертел головой.

Подступали сумерки, во дворе уже было малолюдно. У зачехленного грузовика прохаживался часовой, в северном углу двора мерцал еще один. На галерее, выходящей во двор, было пустынно. На первом этаже уходил вправо, в сумрачное пространство, широкий коридор с дверями. Возможно, здесь и впрямь находился гостевой этаж, нечто вроде гостиницы.

Потанин вслед за конвоиром поднялся по каменной лестнице. На втором уровне действительно располагался бельэтаж. Еще одна галерея, только закрытая, карнизы, лепнина, настенные подсвечники из темного переливчатого металла.

«Это точно не расстрельные казематы, — подумал Олег и приободрился. — Однако не много ли чести для представителя неполноценной нации? Пусть мой отец по легенде наполовину немец, да и сам я непростая фигура. Но стоит ли принимать меня в баронских покоях? Впрочем, особой роскоши тут и не наблюдается, разве только в оформлении стен».

На этот раз барон фон Гертенберг приказал привести гостя в свой кабинет. Это было сравнительно просторное помещение со скромной отделкой. С потолка, увешанного ребристыми балками, свисала люстра с позолотой. Камин, картины, изображающие что-то средневековое — всадники, кровь, оторванные головы. На видном месте возвышался стол, обтянутый зеленым сукном, но меньше всего похожий на бильярдный. Настольная лампа, вычурное пресс-папье.

Барон стоял у проема, закрытого парчовой занавесью, переставлял бутылки в баре, задумчиво разглядывая этикетки. Он косо глянул на Олега и кивнул. Мол, садитесь.

Потанин опустился на венский стул с изогнутыми ножками и непривычно мягким сиденьем.

Блондинки теперь здесь не было. Она уже все сказала. В помещении присутствовали майор Нитке и начальник охраны Зигмунд Шиллер, видеть которого майору контрразведки СМЕРШ хотелось меньше всего. Он поедал Потанина тяжелым взглядом.

Отогнулась занавеска, и в помещение вплыла высокая стройная женщина в длинном сером платье. Волосы ее были уложены, не висели, как у ведьмы. Она была изящна и грациозна, но днем во дворе благодаря изрядному расстоянию смотрелась моложе. Баронесса следила за собой, но срок стариться уже подходил, молодость была позади. Сухая кожа обтягивала скулы, в уголках скорбно опущенных губ скопились морщины. Совсем недавно она плакала. Женщина подошла к барону, что-то негромко ему сказала.

Он недовольно поморщился и проговорил:

— Пожалуйста, Габриэлла, давай не сейчас, у меня дела. Тебе не стоит так увлекаться коньяком. Пей лучше чай, скажи Кларе, она сделает.

Баронесса плотно сжала губы и вышла.

Фон Гертенберг смущенно кашлянул и спросил:

— Выпьете, Алекс?

— По правде сказать, не откажусь, господин барон…

— Понимаю вас, напряжение накопилось.

Он вопросительно посмотрел на Нитке и Шиллера. Они отказались. Барон наполнил два бокала, держа их в одной руке. Олег подскочил к нему и забрал свой, который уже вываливался из руки.

— Благодарю вас, господин барон.

— И вас благодарю, что не позволили разбиться благородному хрусталю девятнадцатого века. Впрочем, какая теперь разница. — Он манерно вздохнул. — Прозит, Алекс.

Коньяк был терпкий, насыщенный, практически не вонял клопами. Пить его было сущее удовольствие. Немцы такое ценное пойло не производили, грабили тех, кто этим занимался. Их собственный шнапс был жалкой пародией на недоброкачественный русский самогон.

— Еще хотите?

— Спасибо, господин барон. Это замечательный коньяк, но я бы хотел остаться трезвым.

— Серьезно? — удивился барон. — Зачем? Ладно, я шучу. Есть предложение, Алекс. Вы никуда не едете и никого не ищете. Майор Штрауб канул в безвестность, и если даже жив, то ему не до вас. Шансы вашей встречи неудержимо стремятся к нулю. Я собираюсь уезжать. Надеюсь, вы уже догадались об этом. Вместе со мной мои самые близкие люди и те, кто отвечает за безопасность. Мы слишком долго возимся. Еще не собран весь багаж, надо поспешить. Если у вас есть желание, то присоединяйтесь к нашей скромной компании. Для вас это шанс безнаказанно выскочить из ада, для нас — возможности, которые сулят ваши связи. У нас они тоже есть, так почему бы их не объединить? До отъезда вы получите работу. Завтра сюда прибудут несколько полицейских, будете ими командовать. На вас возлагается выполнение охранных и сопроводительных функций. Вы получите соответствующие инструкции. Полиция в число пассажиров нашего поезда не входит, а вы являетесь таковым. Через несколько дней у вас будут другие обязанности.