Что касается других аспектов моей связи с историейМэйфейров, то здесь загадок и странностей еще больше.

Не знаю, насколько это важно, но я хорошо знаком с Ритой МейДвайер Лониган. Мы вместе с ней и Марией Луизой развлекались на речномтеплоходе «Президент» в тот вечер, когда Рита Мей напилась со своим дружкомТерри О'Нилом. За это девчонку и отправили в школу Святой Розы, где онапознакомилась с Дейрдре. Я очень хорошо помню отъезд Риты Мей.

Разве это ничего не значит?

Есть еще кое-что. Нельзя исключить вероятность того, чтокто-то из моих предков работал в Садовом квартале. Я понятия не имею, чем онизанимались, но… Моя бабка по отцовской линии была сиротой и воспитывалась вприюте Святой Маргариты. Не думаю, что она знала, кто ее отец, но что, если еемать работала горничной в особняке на Первой улице?… Нет, от такихпредположений недолго и с ума сойти.

А теперь посмотрим, как в этом семействе решали, таксказать, вопрос размножения. Если бы речь шла о лошадях или собаках, вполнеуместно было бы использовать такие термины, как инбридинг, чистопородноеразведение или селекция.

Из поколения в поколение лучшие представители мужского поласпаривались с ведьмами, развивая и усиливая таким образом определенные свойстваи черты характера, в первую очередь, конечно, экстрасенсорные способности. Новедь есть и другие особенности личности. Если я правильно понял то, чтонаписано в этом чертовом досье, Кортланд был отцом не только Стеллы и Роуан. Стаким же успехом он мог быть и отцом Анты, хотя все были уверены, что она дочьЛайонела.

Идем дальше. Если отцом Мэри-Бет был Джулиен… Черт! Нужнобыло разложить все это по полочкам на компьютере и составить нечто вроде схемы– именно с точки зрения инбридинга. А при наличии фотографий молото привлечьновейшие достижения в области генетики. Нужно рассказать об этом Роуан – онапоймет лучше других. Кстати, когда мы с ней разговаривали, Роуан говорилачто-то о непопулярности генетики. Людям не нравится думать, что кто-то можетпредопределять их судьбу, генетически программировать… То есть я опять прихожук вопросу о свободе воли, а именно эта свобода и стала одной из причин того,что я едва не свихнулся.

Как бы то ни было, Роуан во всех отношениях можно считатьвысшим достижением генетики: высокая, стройная, сексуальная, обладающаяотменным здоровьем и блестящим умом, сильная, способная добиться успеха вовсем… Она обладает телекинетическим даром, способностью отнимать жизни нарасстоянии, но вместо этого становится врачом, можно сказать гением медицины, иэти жизни спасает… И тут мы снова сталкиваемся со свободой человеческой воли…Свободой выбора.

Но о какой свободе выбора могу говорить я? И что имел в видуТаунсенд, сказав, что «все предопределено и спланировано»? Господи! Какразобраться во всем этом?

Быть может, я связан с этими людьми благодаря ирландскимслугам, работавшим в особняке? Или члены этой семейки просто находят кого-то настороне, когда для усиления жизнеспособности рода им требуется вливание новойкрови? Но эту миссию с успехом способны выполнить герои-пожарные и копы,которых так любит Роуан. Зачем им я? Почему именно мне суждено было утонуть?Впрочем, я до сих пор не уверен в их причастности к моему приключению. И тем неменее только мне Лэшер позволял видеть его.

Боже милостивый! Я никогда не смогу найти объяснение всемэтим странностям! А что, если я и не должен был утонуть, ибо изначально былпредназначен судьбой для Роуан? Что, если причина моего спасения именно в этом?К тому же я не могу смириться с мыслью о предопределенности. Потому что, будьмоя смерть в морских волнах предопределена, предопределено могло быть еще оченьи очень многое. А это ужасно!

Я не в силах читать досье Мэйфейров и думать о том, чтотрагические события, произошедшие в их семье, были неизбежны, что Дейрдресуждено было вот так умереть…

Можно писать обо всем этом еще три дня, бесконечноразмышлять, гадать, выдвигать одну версию за другой… Но я просто схожу с ума. Идо сих пор не могу отыскать хоть одну зацепку, чтобы понять, в чем смыслпортала, – или это был обычный дверной проем? Не знаю!!! Ни единогопроблеска в понимании значения этого образа! Равно как и в поисках числа,которое может иметь хоть какое-то отношение к моему видению… Разве что это былочисло тринадцать? Тогда…

Далее. Если допустить, что дверной проем – это вход вособняк на Первой улице… Или сам особняк – своего рода портал… Нет, ерунда.По-моему я скоро дойду до ручки.

Что до психометрических способностей… Понятия не имею, зачемони мне и что с ними делать. Может, стоит рискнуть и дотронуться до Лэшера,когда он материализуется передо мной в следующий раз? Что, если удастся узнать,кто он на самом деле, откуда приходит и чего добивается от ведьм? Сомневаюсь,что он позволит коснуться себя.

Конечно, попав в особняк на Первой улице, я сниму перчатки иприкоснусь ко всем предметам, так или иначе связанным с историей Мэйфейрскихведьм. Надеюсь, что нынешняя хозяйка дома, Роуан, не станет возражать. Откровенноговоря, сама по себе такая перспектива приводит меня в ужас. Я не воспринимаювизит в особняк как шаг к завершению возложенной на меня миссии. Нет, это неболее чем непосредственный контакт с бесчисленным множеством предметов,поверхностей, даже образов… и кроме того… впервые в жизни меня пугает мысль отом, что придется трогать вещи, принадлежавшие мертвым. И все же я долженпопытаться… Я обязан использовать любую возможность.

Уже почти девять часов, а Эрона до сих пор нет. За окнамитак темно и тихо, что жуть берет. Не хочу уподобляться герою Марлона Брандо изфильма «В порту», но пение сверчков тоже нагоняет на меня страх. Я вздрагиваюот каждого шороха и старательно обхожу взглядом развешанные по стенам картины изеркала, боясь увидеть в них нечто ужасное…

Я ненавижу собственный страх!

И у меня больше нет сил томиться в ожидании. Конечно, былобы глупо рассчитывать на то, что Эрон появится сразу, как только я закончучитать досье. Но похоронная церемония давно закончилась, и Лайтнер не может незнать, что я жду его, что меня мучают мысли о Мэйфейрских ведьмах, от которыхщемит сердце. Но я жду. Потому что обещал дождаться его, потому что он непозвонил и потому, что мне необходимо увидеться с Роуан.

Эрону придется поверить мне на слово, что я непременновернусь и тогда мы все обсудим. Но это будет завтра, а если понадобится, то ипослезавтра… А сегодня я должен встретиться с Роуан!

И последнее. Если я сейчас закрою глаза и попытаюсьвоссоздать в памяти свое видение, – точнее, ощущения, ибо фактическиеподробности давно забылись, – уверен, что те люди, с которыми я тогдавстретился, по-прежнему будут казаться мне хорошими и добрыми. Я вернулся радикакой-то высшей цели. И согласие выполнить эту миссию стало проявлением моейсвободной воли.