class="v">Ай живу с вашой Олёнушкой будто я муж с жоной».

Ишше тим братьям речи-ти не в любви пришли,

Показались за досадушку за великую.

Говорил тогда Олёшенька Поповиць сын:

50 «Вы подите-тко теперече к широку́ двору,

Закатайте-тко-се ком снегу белово,

Ай мечите-тко Олёнушки в око́лёнку —

Ише сами вы увидите, шьто как будё делати».

Да пошли ети братьиця к широку́ двору,

55 Закатали они ком-то да снегу белово,

Ише кинули в стекляну свою околенку.

Увидала де Алёнушка Петровна-я,

Отпирала де окошочько косисьчято,

Выпушшала она беленько полоте́нышко.

60 Увидали ети братьиця да родимыя,

Ишше сами говорили да таково слово:

«Уж ты вой еси, Олёнушка Петровна-я!

Наряжай-ко-се во платьицё ты во че́рное,

Повезём-то тебя на́ полё на Кули́ково

65 Да сьсекём-то у тебя буйну головушку».

Говорила де Олёнушка Петровна-я:

«Уж вы вой еси, вы братьиця мои родимыя!

Да не бойтесь-ко студу-страму вы сестрина,

Уж вы бойтесь-ко стыду-страму вы женина:

70 У большого брата живёт жона с Добрынюшкой,

У меньшого брата жона живёт с Перемётушкой».[361]

Ишше етому братья не поверили;

Наредили ей во платьичё во че́рноё,

Ай поло́жили в кореточку во те́мную,

75 Повезли-то ей как на́ полё на Кули́ково:

Ай хотят у ей отсекци буйну́ да головушку.

Да во ту же де во пору и во́ время

Ай поехал де Олёшенька Поповиць сын,

Ай крычит-то он, зычит-то зычным голосом:

80 «Уж вы вой еси, вы братьеця Петровичи!

Ай не троньте вы Олёнушки Петровны-я.

Вы не бойтесь стыду-страму вы сестрина,

Уж вы бойтесь-ко страму-стыду вы женина:

У большого-то жона живёт с Добрынюшкой,

85 У меньшого брата жона живёт с Перемётушкой, —

Ишше ходим мы все трое в одны гости».

Ише взял-то Олёшенька Поповиць сын

Ай увёз-то Олёнушку Петровну-ю.

94. КАМСКОЕ ПОБОИЩЕ

Подошло, братцы, под Киев-от соро́к царей,

Ишше со́рок царей, сорок царевиц́ей,

Ишше сорок королей, братцы,[362] королевицёв,

Ишше сорок ятманов, подъятма́ниськов.

5 А под кажным под царём было, под царевицём,

А под кажным королём, под королевицём,

Ай под кажным под ятманом было, подъятма́ниц́енком

Ише силушки-то было да по сороку тысечей;

Под самим под царишшом да под Идо́лишшом

10 Под праву́ руку-то царишша сорок тысечей,

Под леву́ руку царишша сорок тысечей,

Впереди идёт царишша-та сорок тысечей,

Позади идёт царишша-та сила — числа-сме́ту нет.

Говорил тогды поганоё да Идо́лишшо:

15 «Ай кого жо мне послать будёт в красён Киев-град

Ай свезти мне ёрлыки-йти скорописьчяты?

Мне послать, не послать Ваську-королёвиця».

Ишше Васька-королёвиць Идолишшу любимой зять.

Говорил тогды поганоё да Идолишшо:

20 «Уж ты вой еси, ты Васька, королёвиць ты!

Уж ты сезди, ты Васька, ты в красён Киев-град,

Ай свези-тко ёрлыки-йти скорописьчяты».

Ишше в те́ поры де Васька-то не ослышилсэ;

Лёкко, скоро скачет он на добра́ коня,

25 А поехал тогды Васька в красен Киев-град;

Ён ко городу-ту ехал да не дорогою,

Ай во город заежает не воротами,

Ай конь скачет черес стену-ту городо́вую,

Мимо ту же круглу башню-ту науго́льнюю.

30 И едё он во гридни-то княженетськия,

И мечё он коня сам середи двора,

Не привязана мечёт д’ не приказана,

Не розсе́длана мечёт да не розуздана,

Сам идёт тогды во-в ги́рьню-ту княженевьскую,

35 Отпирает Васька дверй-ту на́ пяту,

А не кстит он своёго-та личя че́рново,

Ён кладёт ёрлыки эти на дубовой стол.

А берёт восударь тогды Илья Муромець,

А зьберёт ёрлыки, скоро роспечатыват,

40 А скорее того сам ведь просматриват;

Ишше сам он говорил тогды таково слово:

«Охти мене-чьки, мене-чьки,

Охти мене-чьки да тошнёхонько!

А не вёшна ведь вода нас облелеяла,

45 Подошло-то к нам под Киёв-от соро́к царей,

Ише со́рок царей, сорок ведь цяревиц́ей,

Ише сорок королей, сорок королевицёв,

Ише сорок ятманов да подъя́тманьченков;

Да под кажным под царём было, под цяревицём

50 Ише силушки-то было по сороку тысечей;

Под самим под царишшом под Идо́лишшом

Уж силушки было — да числа-сме́ту нет».

Говорил жо восударь тогда Илья Муромець:

«Уж ты вой еси, Владимёр ты стольнёй-киевськой!

55 Ай бери-тко-се свои да золоты ключи,

Отмыкай-ко-се свои окованы́ ларьци,

Насыпай-ко-се чашу красного золота,

Ай другу жа насыпай-ко-се чистого се́ребра,

Ай третью́ насыпай-ко-се скатного жемчуга,

60 Ай дари-тко-се Ваську-ту королёвиця,

Ай проси-ко-се строку на три годика,

Шьтобы нам во Киеви да покаетьсе,

Да покаетьсе во Киёви нам да поправитьца».

Ишше в те́ поры Владимёр-князь не ослышилсэ;

65 Ай берёт он свои тогды золоты ключи,

Отмыкаёт он свои окованы́ ларьци,

Насыпаёт он ведь чашу красна золота,

Ай другу жа насыпаё он чиста се́ребра,

Ише третью насыпаёт он скатна жемчугу,

70 Ай дарит тогды Ваську-ту королёвиця,

Он просит где-ка строку-ту на три годика.

Васька да́ры-ти берёт, им да чёлом не бьёт,

Не дават им-то строку на три годика.

Ай просили они строку-ту на три месеца;

75 Не давал Васька строку-ту на три месеца,

Только дал им ведь строку-ту на двенадцеть дён.

Да уехал тогды Васька в силу-орду неверную.

Говорил тогды восударь-от да Илья Муромець:

«Уж ты вой еси, Добрынюшка ты Микитиць!

80 Ты садись-ко-се, Добрыня, да на ременьчат стул.

У тебя же, у Добрынюшки, рука лёкка́,

Ай рука у тя лёкка да и перо востро́;

Ты пиши-тко ёрлыки скоро-на́-скорей,

А пиши-тко-се дружинушку да хоробрую:

85 Перьву голову — Самсона-та Колыбанова,

Ай пиши-тко Светогора Первосла́вьёва,

Да пиши-тко-се Потанюшку-ту Хро́мого,

Ай пиши-тко-се Гаврила-та Долгополого,

Ай пиши-тко Перемётушку да Васильева,

90 Ай пиши-тко-се ты Ро́шшу-ту Росшиби колпак,

Ише Рошшу-ту пиши да со племяньником».

Говорил