него – обнаружился соответствующий орган: вдвое больше человеческого и такой же мертвенно-синий в черных узорах, как остальная шкура демона. В придачу то ли с шипами, то ли с похожими на шипы наростами.

Шунепа заскулил еще отчаянней, попытался отползти, изо рта у него капала кровь, но эта тварь сцапала его щупальцами и притянула к себе.

Уткнувшись спиной в дверной косяк, Дирвен развернулся и опрометью выскочил из комнаты. Звон бьющегося стекла и грохот. Уже во дворе оглянулся – позади творилось несусветное: оконные рамы вынесло, крышу с дома сорвало, и демон со своей жертвой в туче пыли взмыл вверх.

– Какое блаженство!.. – донесся ликующий голос Харменгеры – все тот же манящий, чувственный, бархатно-хрипловатый женский голос.

Дирвен сломя голову помчался прочь. С «Пятокрылами» его даже демон не догонит.

Он бежал, не разбирая дороги, со скоростью скаковой лошади, пока не выбился из сил и не начал задыхаться. Так недолго и концы отдать… Вроде бы оторвался: в небе никакой дряни, кроме птиц. Чуть не рухнул кулем на землю, но вовремя спохватился и принялся, пошатываясь, ходить туда-сюда. После такого бега нельзя сразу же садиться или ложиться, этому еще в школе амулетчиков учили. Поэтому ходим, ходим… Пока сердце не перестанет колотиться в ребра, как очумелая муха в оконное стекло. Какой же этот Шунепа придурок… Теперь-то и чворку ясно, почему они встретились в той лавке: опять происки Рогатой Госпожи, это она подстроила.

Наконец дыхание выровнялось, «Сторож здоровья» совладал с сердцебиением. Лишь тогда Дирвен уселся на кочку. Так вспотел, что одежду хоть выжимай. Прохладный ветерок пробирает до костей. Расшнуровал ботинки, а носки пришлось стаскивать вместе с ошметками кровавых волдырей. Отдал «Сторожу здоровья» новую команду.

Все амулеты при нем, в карманах и в поясной сумке. Но котомка осталась в усадьбе – там были бинты, запасные носки, фляжка с водой, галеты, кусок копченой колбасы, два яблока… И часть денег. Кое-что он держал по карманам, кое-что в котомке. Забыл о ней, когда началась вся эта мерзопакость.

Вспомнив, какая у Харменгеры задница – не хотел, само вспомнилось, происки Рогатой – Дирвен невольно ощутил эхо прежнего вожделения. Но тут перед глазами возникла последняя картинка с несчастным Шунепой в объятиях демона, и он содрогнулся, а после с отвращением сплюнул. Вернее, попытался сплюнуть – нечем, во рту сушняк.

Нужно раздобыть питьевую воду и что-нибудь съестное. И найти ночлег, потому что вечереет. Его занесло в безлюдную местность – вокруг невысокие выветренные скалы и дремучий кустарник. И тихо, не считая птичьей переклички.

Бежал он с юга на север, то по дорогам, то по бездорожью. Если сейчас повернуть на восток, там будет море, и наверняка попадется какая-нибудь рыбацкая деревушка.

Оставив за спиной закат, розовеющий в облачных прорехах, Дирвен поплелся на восток. Его знобило, невтерпеж хотелось пить.

Море оказалось ближе, чем он думал. Вначале услышал шум прибоя, потом миновал очередной взгорок с кустарником – и увидел медлительно волнующуюся водную ширь, слитую у горизонта с сумеречным небом.

Столько воды, и вся соленая… И человеческого жилья не видно, сплошь дюны в обе стороны. Непонятно, куда идти, и он выбрал север, подальше от Улпы.

Просигналил амулет, предупреждающий о присутствии народца. Это может быть русалка или топлян: вынырнет голова –  а в следующий момент накатила волна, и как будто никого нет.

И еще тут могут водиться жлявы, которые ловят людей в песчаные зыбучки и питаются их воспоминаниями. Прошлым летом на овдейском побережье Дирвен спас от таких тварей Куду, Монфу и Вабито. Здесь тоже место самое что ни на есть жлявское, поэтому надо активировать «Непотопляй» и глядеть в оба.

Он упрямо двинулся вперед, загребая ботинками сыпучий песок. Глупо будет помереть от жажды после того как сбежал от Харменгеры.

Справа что-то сверкнуло. Что там лежит – цветок?.. Величиной с ладонь, похоже на драгоценность в форме цветка. Посередине мерцает розовый бриллиант круглой огранки, а лепестки – овальные кристаллы поменьше, с заостренными концами, так и переливаются фиолетово-синими гранями.

Чворку ясно, что стекляшки. Было бы настоящее – лежало бы у кого-нибудь в тайнике с бартогскими шифр-замками и охранными заклятьями. Жлявская приманка.

Хотя с этой штукой не все так просто… Спящий амулет. Взять, не взять?

Дирвен шагнул к украшению: с «Непотопляем» и в воде не утонешь, и в зыбучку не провалишься.

Не будь он таким вымотанным после беготни, успел бы схватить находку. Но жлявская драгоценность сама собой зарылась в песок: мгновение – и ничего нет.

– Экий ты рисковый, поверху мои ловушки топчешь, а уж я-то старалась!

Низкий грудной голос, наигранно обиженный.

Повернувшись, увидел ее возле кромки прибоя.

Жлява сидела на корточках, сзади ее окатывали набегающие волны. Вместо одежды кусок рыбацкого невода, и в ячейках этой рвани, словно недолговечные кружева, тают клочья морской пены: только увидел – уже нету, а потом волна приносит новое кружево, которое тоже в следующее мгновенье исчезает. Мокрые черные волосы на макушке скручены в узел, из прически торчат рыбьи кости, которые издали можно принять за шпильки. На шее нитка отборного жемчуга. Лицом почти красива, но что-то в этом лице настораживает: хищно-резковатые черты, глаза как темная галька, кроваво-алые тонкие губы. Даже если б на ней было платье до пят, и то возникла бы мысль: человек ли это? Под сеткой можно разглядеть тяжелые отвислые груди, такие же перламутрово-смугловатые, как лицо и тонкие руки. Ступни – перепончатые жабьи лапы, а выше лодыжек ноги человеческие, но в буро-зеленых лягушачьих пятнах.

Дирвен не захотел бы ее поиметь, даже если б сама предложила. Хватит с него мучахи в Исшоде и горной девы в Нангере, он же не извращенец какой-нибудь, как Наипервейшая Сволочь. Но если б совсем приперло, а больше некого… Тогда бы он зажмурился, чтобы не видеть эти пятнистые ляжки и жабьи ступни.

– Колданешь – врежу!

Мог и без разговоров влепить «Медным кулаком», но вдруг под водой скрываются еще и топляны? Если эти твари выскочат, бой будет нешуточный, лучше поберечь импульсы. Топлян смахивает на лошадь, покрытую чешуей, вместо гривы у него водоросли, а морда похожа на мокрую черную корягу – с той разницей, что у коряги не бывает зубастой пасти.

– Не бойся, не колдану, – жлява засмеялась, показав острые зубы.

Одними воспоминаниями сыт не будешь, наверняка это жабье племя и мелкую рыбешку жрет, и устриц, и