определенных пределов, экономика соответствовала тем требованиям, которые к ней предъявлялись. Несмотря на нехватку сырья и проблемы производства, которые ощущались даже на начальных этапах войны с Америкой, жители Японии оставались сытыми и одетыми, японская военная машина работала в 1942 г. слаженно, и даже в 1944 г. многие производственные показатели превосходили уровень 1937 г., как это показано в таблице 14.2.

Организация внутреннего фронта

На протяжении недель и месяцев после Перл-Харбора правительство разрабатывало новую риторику — риторику войны. Перед ней ставились две задачи — объединить народ вокруг иональных целей и оправдать свои действия перед народами Азии. Неудивительно, что формулирование военных задач Японии шло в русле заявлений времен кабинетов Коноэ. Говорилось, что Япония сражалась не только за себя, но и за всю Азию. Запад рисовался «аморальным» — плутократическим, расистским, империалистическим, обладающим «неуемными амбициями доминирования на Востоке», как отмечалось в императорском рескрипте об объявлении войны. Миссия Японии, было сказано в политическом заявлении, сделанном кабинетом спустя всего несколько часов после атаки на Перл-Харбор, заключалась в ведении «священной войны» против Запада, освобождении народов Азии, находившихся в колониальной зависимости, и обеспечить «мирное существование всем нациям и народам». Чтобы каждому стали понятными цели войны, японское правительство 12 декабря 1941 г. объявило новое название конфликта в Китае и Тихоокеанском регионе — Великая Восточноазиатская война.

Чтобы убедиться, что японский народ усвоит правильную идеологическую линию, чиновники усилили свой контроль над прессой. К счастью правительственных цензоров, большинство репортеров были патриотами, и они по своей собственной инициативе работали над тем, чтобы преподать военные новости в самом лучшем свете. В соответствии с директивой правительства, изданной в 1942 г., они выискивали по всей Японии истории, которые сделали бы все новости и каждую радиопрограмму «соответствующими целям государства». Спустя много лет один корреспондент Асахи синбун, ежедневной газеты национального уровня, вспоминал, что его коллеги были бдльшими «шовинистами» и «милитаристами», чем те солдаты, которыми он, будучи старшим лейтенантом, командовал на Китайском фронте. Штатный сотрудник Ёмиури синбун — конкурента Асахи синбун — рассказывал, как он проводил дни, посещая семьи солдат, погибших на фронте, надеясь найти особенно душещипательные истории о скорбящих матерях и героических поступках юных солдат.

Не все истории устраивали правительство. Недовольство властей вызывали сообщения, свидетельствовавшие о несогласии людей с экономическим контролем, критика политики государства и те материалы, которые носили пессимистический характер. Чиновники для таких случаев располагали набором инструментов, от цензуры отдельных репортажей до приостановки публикации материалов, шедших вразрез с официальной линией. Японская издательская ассоциация, контролирующий орган для журнальных и книжных издательств, запретила июльский выпуск 1943 г. ежемесячника Чуо корон («Центральное обозрение»), поскольку в нем содержались две первые части романа Танидзаки Дзинъичиро «Сестры Макиока» (Сасамэюки). В юности Танидзаки восхищался гравюрами, освещавшими ход Китайско-японской войны 1894–1895 гг. В 1920-хон стал одним из признанных японских мастеров прозы. Его главной темой было тлетворное влияние Запада и модернизации. Однако в эпоху Великой Восточноазиатской войны правительственные ищейки от идеологии определили его роман «Сестры Макиока», ныне ставший классикой, как «неуместный» и «негативный». Они посчитали, что его «сентиментальный» сюжет, посвященный «мещанской семейной жизни», не имеет ничего общего с военными усилиями нации. Год спустя контрольная ассоциация принудила Чуо корон и Кайдзо («Перестройка»), которых называли «бесподобной двойной звездой» японской периодики, объявить о «добровольном» закрытии, после того как полиция выбила признания из сотрудников, подозреваемых в симпатиях к коммунистам. При этом одна женщина была изнасилована, а двое сотрудников-мужчин Чуо корон были убиты. И этот пример санкционируемой государством жестокости не был единственным в своем роде. Когда в начале 1944 г. репортер ежедневной газеты Майничи синбун назвал военную стратегию Тодзо «ненаучной», Бритва приказал отстранить от работы редакторов и лично проследил, чтобы несчастный репортер был призван в армию и направлен прямо на фронт.

Для того чтобы добиться поддержки со стороны широких слоев населения, некоторые правительственные агентства создавали массовые организации. К концу войны, похоже, не осталось ни одного японца, который бы не входил в состав той или иной подобной организации. 23 ноября 1940 г., вдень, который в настоящее время отмечается как день Трудового благодарения, правительство переименовало Промышленную патриотическую федерацию в Промышленную патриотическую ассоциацию Великой Японии. Под присмотром Министерства внутренних дел Санпо (так в народе сократили ее официальное название — Дай Нихон Сангъё Хококукай) пыталась убедить рабочих в необходимости выполнения производственных заказов и стойко переносить все тяготы, связанные с этим. Это было непростой задачей, которая становилась все сложнее по мере роста числа призванных для выполнения трудовых повинностей. С этой целью представители Санпо доносили правительственную пропаганду до каждого рабочего места. Они организовывали лекции, массовые митинги и дискуссии, которые они использовали для разъяснения задач, стоявших перед Японией в военное время. Чтобы заручиться поддержкой со стороны рабочих и гармонизировать условия труда, подразделения Санпо на предприятиях не оставляли без внимания ни одного аспекта жизни рабочих, создавая то, что получило название «единых коммун предприятия». Кроме раздач дополнительных порций сакэ и риса старательным рабочим, Санпо создавало потребительские кооперативы, осуществляло программы по экономии средств, руководила системами страхования здоровья и создавала центры, где рабочие могли получить совет по вопросам семейного и юридического характера. Благодаря такой активности, количество членов Санпо к концу войны выросло с приблизительно 3,5 миллиона человек в 1940 г. до 6,4 миллиона человек.

Правительство приказало создать патриотические организации, подобные Санпо, практически для всех профессиональных групп, существовавших в стране. Крестьяне объединились в Сельскохозяйственную патриотическую ассоциацию Великой Японии, писатели — в Японскую литературную патриотическую организацию и так далее. На фоне всех этих организаций выделялось Женское общество Великой Японии, созданное 2 февраля 1942 г., после того как власти объединили Лигу японских женских организаций с другими самыми разнообразными женскими группами, возникшими в довоенные годы для достижения суфражистских целей, защиты прав потребителей и контроля над рождаемостью. Вступить в ряды новой организации должны были одинокие женщины в возрасте свыше двадцати лет, а также все замужние женщины. К 1943 г. Женское общество насчитывало в своих рядах девятнадцать миллионов членов, которые, по словам его директора, представляли собой «одну огромную армию, созданную для сражений Тотальной войны, армию в форме женщин Великой Японии»{311}. Если говорить более конкретно, то члены Женской организации Великой Японии организовывали проводы солдат, уходящих на фронт, давали торжественную клятву отказаться на время от ювелирных украшений и пышных