свадебных церемоний, стирали белье в армейских госпиталях, рассказывали друг другу о питательной ценности тех или иных продуктов и по меньшей мере раз в месяц кормили своих детей «обедом Восходящего Солнца». Он представлял собой простой вареный рис, украшенный красной маринованной сливой, помещенной в центр блюда, напоминая, таким образом, расцветку японского флага.

Армия, со своей стороны, создавала по всей Японии молодежные группы, сведенные в единый Молодежный Корпус Великой Японии. Он был создан 16 января 1941 г. и вскоре объединял под своими знаменами четырнадцать миллионов юношей в возрасте от десяти до двадцати одного года. Сначала все члены Корпуса продолжали заниматься той же добровольной деятельностью, что и прежде, то есть следили за чистотой в парках, ремонтировали дороги и школы. Под присмотром военных, молодые люди также посещали кинотеатры, а в выходные дни принимали участие в спортивных состязаниях. Эти мероприятия позволяли наладить прочную связь между молодежью и государственными чиновниками. После Перл-Харбора правительство чаще давало членам Корпуса задания, связанные с поддержкой военных усилий, то есть к проведению митингов, организации парадов и агитации среди соседей за оказание содействия властям.

Министерство внутренних дел опасалось того, что новые массовые организации могут нанести ущерб его власти над гражданами страны. Чиновники министерства, будучи закаленными ветеранами бюрократических сражений, в марте 1940 г. установили свой контроль над АСИП, а в марте 1942 г. они убедили кабинет влить в состав АСИП большую часть патриотических организаций. К концу 1943 г. эта судьба постигла и Молодежный Корпус. К этому времени Министерство внутренних дел включило в состав АСИП почти 1,3 миллиона соседских ассоциаций. Постановление, изданное правительством 11 сентября 1940 г., предписывало каждой ассоциации (в состав которых в среднем входило около двенадцати домовладений) «заниматься моральной подготовкой людей и воспитывать в них чувство духовного единства», а также «способствовать осуществлению национальной политики». После начала Великой Восточноазиатской войны министерство возложило на соседские ассоциации ответственность за распределение карточек на пищу и одежду, оглашение правительственных постановлений, продажу облигаций воинских займов, организацию местной гражданской обороны, коллективных прослушиваний специальных передач NHK, в которых освещались цели Японии в этой войне, проверку отношения членов ассоциации к войне, а также бесчисленные другие обязанности, призванные поддерживать общественный дух и обеспечивать национальное единство.

К середине войны Министерство внутренних дел превратилось в лицо государственной власти для большинства японцев. Практически все население страны принадлежало к одной или нескольким патриотическим организациям, входившим в состав АСИП. Однако, несмотря на успехи, достигнутые АСИП в деле мобилизации нации и воспитания характера тотального национального единства, роль этой ассоциации нельзя сравнить с ролью нацистской партии в Германии. АСИП так никогда и не стала массовой партией, не обладала она и возможностью влиять на выработку политического курса. Более того, руководство Министерства внутренних дел постоянно должно было делиться властью с другими элитами, особенно с премьер-министром, армией и флотом. На протяжении всей Великой Восточноазиатской войны японская политическая система продолжала представлять собой многоголовую гидру, порожденную конституцией Мэйдзи. Но даже в таких условиях лидеры Японии времен войны смогли создать государство национальной обороны, что сделало власть правительства более широкой. Кроме того, они более, чем когда бы то ни было ранее, преуспели в деле объединения людей вокруг военных усилий.

Управляя Великой Восточноазиатской сферой совместного процветания

Взаимосвязанные понятия Нового Порядка и Великой Восточноазиатской сферы совместного процветания являлись чисто японским изобретением, созданным теми стратегами, которые занимались поисками идеологических подпорок для своей позиции, противопоставленной англо-американской угрозе национальной безопасности Японии. Но эти концепции были больше, чем причудливые, но пустые комбинации слов. Они ухватывали идеалистическую сущность многих японцев. «Какого типа договора получили желтая и черная расы от белой?» — в ноябре 1941 г. задавался вопросом один из студентов. «Что белая раса сделала с американскими индейцами? Что происходит с 400 миллионами индусов в их родной стране? Что происходит с 500 миллионами человек в соседнем с нами Китае? А как насчет невежественных, но ни в чем не повинных индонезийцев?» Миссия Японии, продолжал он, является «моральной», она «основывается на идеалах гармоничных отношений между расами». Каждая нация, делал он вывод, должна «иметь свое собственное место для мирного проживания, удовлетворять свои запросы и развиваться вместе с другими нациями. Вот этого мы и ожидаем от Нового Порядка для Восточной Азии. Вместе мы построим Азию для азиатских народов»{312}.

Перспективы возрождения Азии находили отклик и в душах тех обитателей региона, которые находились под владычеством Запада. Разумеется, националистические лидеры во многих южно-азиатских странах приветствовали приход японских армий, видя в них способ избавления от гнета западного империализма. Например, всего через несколько часов после атаки на Перл-Харбор правительство Таиланда разрешило японцам использовать базы, размещенные на территории страны, для вторжения в Бирму и на Малайский полуостров, находившихся под властью англичан. Спустя месяц Таиланд объявил войну Соединенным Штатам и Великобритании. В Бирме Аунг Сан, известный противник британского империализма, создал Армию независимости Бирмы, чтобы сражаться на стороне японцев во время их похода на Рангун в 1942 г. В то же время Ба Мау, другой радикальный националист, сбежавший из британской тюрьмы, возглавил государство во время японской оккупации. Далее на юг и восток, в Голландской Ост-Индии, выдающиеся борцы с колониализмом Сукарно и Мохаммед Хатта, один из которых вернулся из изгнания, другой — из голландской тюрьмы, служили советниками в японской военной оккупационной администрации.

Японское правительство ловко играло на надеждах азиатских националистов. В 1943 г. оно предоставило независимость Бирме и Филиппинам. В ноябре того же года Тодзо пригласил в Токио представителей Маньчжоу-Го, Таиланда, Филиппин, Бирмы и Правительства Реформ Китая для участия в Великой Восточноазиатской конференции. По завершении заседания Ба Мау поднялся, чтобы поблагодарить японцев за то, что они помогли азиатам вновь ощутить чувство всеобщего братства и одной судьбы. По итогам работы конференции было составлено коммюнике, в котором объявлялось, что автаркическая сфера совместного процветания является единственным путем к «всеобщему пониманию, миру и стабильности». За цветистыми речами об азиатском братстве иногда терялся тот факт, что Великая Восточноазиатская война означала конец западного колониализма на обширных просторах Азии, включавших в себя Бирму и Французский Индокитай, Малайский полуостров, Филиппины, Голландскую Ост-Индию и Новую Гвинею.

Хотя западные колонизаторы должны были исчезнуть с большей части территории Азии, многие лидеры националистов, даже те, кто первоначально приветствовал приход японцев, вскоре на своей шкуре ощутили то, что корейцы и китайцы уже