уступили ни на дюйм». Поскольку «требования Империи не могут быть удовлетворены при помощи дипломатических средств», делал вывод Тодзо, война становится «неизбежной»{306}. Ближе к концу встречи Хара Ёсимичи, председатель Тайного совета и давнее доверенное лицо императора, суммировал все точки зрения, высказанные лидерами Японии:

Путем переговоров с Соединенными Штатами наша Империя надеялась сохранить мир, идя на одну уступку за одной. Но, к нашему удивлению, американская позиция от начала до конца состояла в том, чтобы говорить то, что хотел от нее услышать Чан Кайши. Соединенные Штаты были до крайности самонадеянны, упрямы и непочтительны. Разумеется, это вызывает сожаление. Мы просто не можем допускать подобного отношения.

Если бы мы уступили, мы бы одним махом отказались не только от наших завоеваний, достигнутых во время Китайско-японской и Русско-японской войн, но также и от тех выгод, которые мы получили после Маньчжурского инцидента. Мы этого допустить не можем. Мы не хотим подвергать наш народ страданиям, бблыпим, чем ему довелось пережить за последние 4 года, с начала Китайского инцидента. Но сейчас всем ясно, что существование нашей страны поставлено под угрозу, что великие достижения Императора Мэйдзи могут быть сведены к нулю и что мы ничего больше не можем сделать. Поэтому, я считаю, что если переговоры с Соединенными Штатами не имеют перспектив, то начало войны неизбежно{307}.

Во время произнесения этой речи японский флот уже был в море. Он направлялся к Гавайям, имея приказ нанести удар по Перл-Харбору 7 декабря по местному времени, 8 декабря — по токийскому, поскольку Япония располагается за линией смены дат.

ГЛАВА 14

Великая Восточноазиатская война

В понедельник, 8 декабря, помощник еще до рассвета разбудил премьер-министра Тодзо. Штаб императорского флота только что получил кодированный сигнал: «Тора! Тора! Тора!» Это означало, что осуществляется атака на Перл-Харбор, и что все идет к ее успешному завершению. В течение утра поступали и другие сообщения, благодаря которым постепенно начали вырисовываться масштабы триумфа Японии. Последняя депеша сообщала, что японские пилоты пустили на дно или сильно повредили восемь вражеских линкоров и дюжину других кораблей, уничтожили почти две сотни американских самолетов и убили около четырех тысяч американских военнослужащих. И все это было достигнуто ценой потери всего двадцати девяти самолетов и шестидесяти четырех человек, погибших во время акции. В Токио Тодзо «ликовал» и «благодарил богов» за этот «чудесный успех», за «благоприятное начало». В десять минут восьмого император получил детальный отчет о происшедшем и разделил радость Тодзо. «В течение всего дня, — писал помощник в своем дневнике, — император носил свою морскую униформу и, как казалось, был в великолепном расположении духа»{308}.

Японское общество узнало об этом великом событии в 7.00, когда NHK передала загадочное сообщение о том, что Императорская армия «вступила в состояние войны с британскими и американскими силами в западной части Тихого океана». Все утро эфир был заполнен бодрыми патриотическими песнями. На всех углах звенели колокольчики разносчиков газет, привлекавших внимание публики к специальным выпускам. В полдень дикторы NHK зачитали томившимся в ожидании гражданам Имперский Рескрипт, официально объявлявший войну Соединенным Штатам и Великобритании, после чего прозвучало короткое выступление Тодзо. Целью Японии, как подчеркивали и император, и премьер-министр, является установление мира и стабильности в Восточной Азии. Упаковав свою риторику в оболочку высокой морали, они подвергли критике Китай за то, что он не понял истинных намерений Японии, и осудили попытки американцев и британцев установить империалистическое господство над всей Азией. Император в своем послании отмечал, что «логика развития событий», если ее не изменить, в конце концов «поставит под угрозу само существование нашей нации». У Японии, заключал он, «нет иного выбора» как взять в руки оружие и «сокрушить все препятствия на своем пути».

Вначале японская военная машина казалась непобедимой. В первое утро новой войны, спустя всего несколько часов после Перл-Харбора, японские летчики на Филиппинах уничтожили большую часть самолетов генерала МакАртура, которые даже не успели подняться со своих аэродромов. Двумя днями позже японские бомбардировщики, взлетевшие с Малайского полуострова, потопили новый британский линкор Принц Уэльский и тяжелый крейсер Рипалс. С точностью часового механизма, японские войска 25 декабря оккупировали Гонконг, 2 января 1942 г. вошли в Манилу и спустя всего несколько недель принудили к капитуляции все американские и филиппинские силы («Я еще вернусь», — поклялся МакАртур, вылетая в сторону Австралии). Подразделения Императорской армии, продвигаясь по Малайскому полуострову, захватили Сингапур — бриллиант в британской короне, «неприступную крепость». Это произошло вечером 15 февраля, в тот самый день, когда японские парашютисты взяли под свой контроль нефтяные поля Суматры. Экспедиционные силы, практически не делая остановок, 5 марта оккупировали Батавию, через три дня после этого вошли в Рангун, а к концу весны оккупировали Соломоновы острова и острова Гилберта и даже атолл Уэйк, расположенный в центральной части Тихого океана. Японский флаг развивался над одной четвертой частью земного шара, и император, прогуливаясь по своему парку, заметил, что плоды победы приходят так быстро, что даже не успеваешь ощутить их вкуса.

Но так не могло продолжаться вечно. Пока японские корабли рыскали по Тихому океану, Америка собиралась с силами. К концу 1942 г. Императорские флот и армия начали ощущать эффект от американских контратак. Всего через три года Япония потерпит страшное поражение, планы создания Великой Восточноазиатской сферы совместного процветания будут разбиты вдребезги. За несколько месяцев до Перл-Харбора японские лидеры беспокоились по поводу судьбы их страны, если она не сможет выстоять в борьбе с «самодовольным, упрямым и непочтительным» врагом. Победа американцев в 1945 г. оставила Японию в прострации, и отголоски этого поражения оказались более важными для простых японцев, чем это могли себе вообразить участники согласительных конференций в конце 41-го.

Война, политика и мобилизация экономики

Пока нация окончательно погружалась в войну с западными сверхдержавами, премьер-министр Тодзо занимался укреплением своих премьерских прерогатив и координировал программу национальной мобилизации. Когда в 1941 г. Тодзо стал премьер-министром, он не оставил пост военного министра. Кроме того, он назначил себя и министром внутренних дел (эту должность он