Жесткую линию заняли Морни и министр иностранных дел Валевский. Посол в Великобритании Персиньи призывал не нагнетать страсти и не портить отношения с союзником. Тем временем Министерство иностранных дел Франции официально потребовало от Англии, Бельгии, Сардинии (Пьемонта) и Швейцарии, чтобы эти государства приняли действенные меры против эмигрантов и лиц, которые вели антифранцузскую пропаганду и замышляли террористические акты[1464].

В Бельгии правительство тотчас закрыло несколько социалистических газет и арестовало подозрительных лиц[1465]. Федеральные власти Швейцарии уведомили кантоны, что примут закон, в соответствии с которым будут ужесточены меры против кантонов, укрывавших эмигрантов[1466]. В феврале 1858 года в Сардинии были приняты законы, ужесточавшие требования к выявлению и привлечению к ответственности потенциальных заговорщиков и террористов[1467].

В Англии разгорелась яростная внутриполитическая борьба. Премьер-министр Палмерстон представил в парламент Билль о заговорах, в котором ужесточалось преследование тех, кто замысливал покушение на главу иностранного государства или государственного деятеля[1468]. Скорость подготовки и внесения в парламент указанного закона, а также антибританская истерия во Франции вызвали ответную реакцию у консерваторов и части общества. Палмерстона и его кабинет обвинили в угодничестве Наполеону III. В Лондоне и у посольства Франции прошли митинги протеста[1469]. Пресса писала, что французские власти скатились к диктатуре. Многие утверждали, что власть и так имеет все возможности для борьбы с преступниками. Через несколько дней палата общин отвергла Билль о заговорах[1470].

19 февраля 1858 года Палмерстон и его правительство подали в отставку. Новое правительство возглавил Эдуард Смит-Стэнли, граф Дерби. Канцлером казначейства стал Бенджамин Дизраэли, министром иностранных дел — Джеймс Харрис, граф Малмсбери. Тем не менее новый британский кабинет приложил все усилия для проведения тщательного расследования подготовки покушения на Наполеона III на территории королевства. Английские следственные органы предоставили французам материалы о пребывании и деятельности Орсини, Пьери и других в Великобритании[1471]. Французская полиция также получила возможность проводить расследование на Британских островах.

Несмотря на настроения французского общества, Наполеон III не выказывал антибританских настроений. Уже 25 января 1858 года он и императрица посетили английское посольство в связи со свадьбой старшей дочери королевы Виктории принцессы Виктории и племянника прусского короля Фридриха Вильгельма IV, принца Фридриха[1472]. В ходе всего вечера императорская чета много общалась с послом Коули и была с ним весьма любезна.

Однако падение кабинета Палмерстона было с тревогой встречено во дворце Тюильри. Император решил сменить французского посла в Лондоне Персиньи, у кого сложились прекрасные отношения с Палмерстоном, на маршала Пелисье, получившего после победы в Крымской войне титул герцога Малаховского[1473].

Нервной и тревожной была реакция Вены на события 14 января. Негодование австрийского посла Хюбнера и властей империи Габсбургов вызвал факт обнародования писем Орсини и ход судебного процесса, на котором подчеркивалась жертвенность заговорщиков во имя Италии. Еще более неприятным австрийцам виделся постепенный рост сочувствия общественного мнения во Франции к итальянскому освободительному движению.

С момента прихода к власти Луи Наполеона (о его деятельности в революционной Италии 30-х годов XIX века всем было хорошо известно) австрийцы чувствовали поворот политики Франции в сторону Апеннин. Кроме того, не без молчаливого согласия Парижа власти Пьемонта развили кипучую деятельность в годы Крымской войны и добились равноправного участия наряду с великими державами в мирном конгрессе 1856 года, на котором смогли развязать дискуссию по «итальянскому вопросу».

Теперь же Вена небезосновательно ожидала, что Наполеон III предпримет активные шаги в данном направлении. Австрийские власти не ошиблись. Но какие меры могут последовать? Дебидур полагает, что в тот момент «чувства императора были весьма знаменательны». Он предложил Кавуру в «секретном порядке напечатать оба письма (Орсини. — Прим. авт.) в своем официальном органе… Ввиду этого Кавур опубликовал письма Орсини (1 апреля) и одновременно в своего рода манифесте, получившем широкий отклик, обиняком дал понять итальянскому народу, что скоро пробьет час его освобождения. Вскоре заигрывания Наполеона III стали еще более многозначительными. Этот монарх, кто никогда не мог отделаться от своих старых привычек заговорщика, поддерживал, втайне от своих министров, закулисную дипломатию. Он любил подготавливать, без помех и без контроля, оглушительные удары, наносившиеся затем его официальной дипломатией. Принц Наполеон был в то время одним из наиболее активных агентов этих таинственных козней. Близкое к этому деятелю лицо уведомило в мае графа Кавура о весьма серьезно обсуждавшемся тогда императором франко-сардинском союзе на случай близкой войны против Австрии.

Вскоре после этого доверенное лицо Наполеона III, доктор Конно, привез Кавуру приглашение тайно посетить императора, чтобы договориться об условиях этого соглашения»[1474].

Это мнение, высказанное в конце XIX века, о событиях, последовавших после покушения 14 января 1858 года, можно с некоторым отклонением назвать выводами по «горячим следам». Еще в древности говорили, что большое видится издалека, поэтому на один из ключевых моментов истории Европы стоит посмотреть с более дальнего расстояния. В изложении Ридли, уже в конце XX века, события представлены следующим образом: «Луи Наполеон возобновил свои приготовления к союзу с Пьемонтом. Император был намерен провести секретные переговоры за спиной своего министра иностранных дел. В марте он посылает доктора Конно в Турин с якобы частным визитом, но снабжает его секретной инструкцией, в соответствии с которой Конно должен был предложить Виктору Эммануилу II и Кавуру совместное участие Франции и Пьемонта в войне против Австрии, чтобы вынудить австрийцев покинуть Северную Италию и присоединить Ломбардию и Венецию к Сардинии. В этих целях, но не в последний раз, император использовал Евгению как агента в тайной дипломатии. В мае она „подсказала“ пьемонтскому послу Нигра, что Италия должна быть разделена на три государства: Северная Италия, Центральная Италия и Неаполь. Луи Наполеон также предложил, чтобы принц Наполеон женился на дочери Виктора Эммануила II, принцессе Марии Клотильде. Виктору Эммануилу II и Кавуру нравилась идея совместной войны против Австрии, но для уточнения всех обстоятельств необходимо было разговаривать непосредственно с императором. Луи Наполеон, не ставя в известность Валевского, устроил секретную встречу с Кавуром в Пломбьере, куда он в июле 1858 года снова отправился принимать воды»[1475].