Я скитаюсь. Я в ней колочусь словно в тесном мешке.

Город терпит внутри у себя все трамвайные давки,

Но меня он не может стерпеть.. Хочет выплюнуть вне..

Этот город ослеп. Он покрыт темно-синей тоскою.

Он лежит и молчит обо всём, и молчит о тебе..

А я в нем. Я больна и покрыта как плесенью — болью

С терпким запахом спирта в перебродившем вине..[1]

— Это она написала, — со вздохом сказал он, глядя на меня поверх очков. — Очень радует, когда у людей всё так хорошо складывается.

Я подозрительно покосился на него:

— Звучит не слишком-то жизнеутверждающе.

Сай усмехнулся:

— Самые горькие слёзы всегда льются в последнем шаге от счастья... Ладно, одевайтесь — нас, должно быть, уже ждут.

***

Мы вышли в коридор, ведущий в Святая Святых. Сай сделал два шага и остановился, предостерегающе подняв руку. Из тайной комнаты доносились женские голоса — говорили, как мне показалось, на повышенных тонах, но при нашем приближении разговор стих. Потом Мелисса сказала, громко и внятно:

— Спасибо, Сай, ты свободен. Максим, заходи.

Молодой жрец кивнул и, не прощаясь, направился прочь. Я осторожно приблизился ко входу в святилище.

Мелисса сидела за столом, лицом к зале, руками поддерживая подбородок. Лицо её раскраснелось. Димеона стояла рядом и гладила её по волосам.

— ...ты думаешь, я об этом не думала? — вопрошала верховная жрица, шмыгая носом. — На самом деле, нет разницы, уходить ли одной или с избранными — тот, кому будет надо, всё равно меня рано или поздно отыщет. Если на то уж пошло, лучше было бы сменить имя и начать всё с чистого листа: человек ниоткуда, незнакомка для всех в чужих землях, но... Ты думаешь, это хоть что-нибудь даст? Напряжение снизится, но какою ценой? Забрать всех мы не сможем чисто физически, а раз так, нам придётся опять выбирать, потому что Сигаул, как пить дать, устроит кровавую чистку — он становится совсем невменяем, когда речь идёт об авторитете. И потом: целый год работы — и что, теперь всё впустую? Я не затем столько заботилась об этих людях, чтобы бросить их в самый трудный момент.

— Мелисса, — с нежностью промурлыкала Димеона, пока пальцы её полубессознательно собирали волосы на голове наставницы в хвостики. — Я понимаю, что это звучит неожиданно и, может статься, нелепо, но, если ты их сейчас не оставишь...

— Димеона! — старшая женщина вдруг хлопнула ладонью по крышке стола, одним резким движением головы вернув причёске прежний вид. — Мы говорили об этом достаточно, и я не вижу смысла начинать всё с начала.

Опустив руки, Димеона отступила на шаг и закусила губу. На лице её застыло выражение неудовольствия.

— Времени, как ты понимаешь, у меня сейчас тоже нет, — продолжала Мелисса. Глаза её бегали. — Я слышала твоё мнение. Я уважаю его, но сама остаюсь сейчас при своём. Надеюсь, с этим у тебя нет проблемы?

Юная жрица скрестила на груди руки:

— Нет, Мелисса.

— Хорошо, — наставница с кряхтением поднялась. — Максим, подойди сюда, пожалуйста!

Я повиновался. Пальцы жрицы аккуратно, но твёрдо взяли мою ладонь.

— Димеона, дай, пожалуйста, руку, — негромко попросила она.

Димеона протянула ладонь. Теперь верховная жрица стояла, левой рукой держа мою ладонь, а правой — ладонь своей ученицы. Сцена была простой, но волнительной. Юная нимфа затаила дыхание.

Медленно Мелисса опустила веки и так же медленно свела наши руки, не позволяя им пока что коснуться. Потом она вложила тонкие пальцы Димеоны в мою ладонь.

— Будьте счастливы, — сказала она просто. Она снова открыла глаза, и я увидел, что в них стоят слёзы. — Пусть мне нелегко принять это, пусть другого совсем я ждала для моей ученицы, но... Тут решаю не я. Берегите друг друга!

На лице Димеоны было обычное взволнованное выражение, словно сразу несколько сильных чувств боролись у неё в душе. Вероятно, на моём лице было написано то же самое.

Ещё раз вздохнув, жрица сжала наши ладони сильней и осторожно отняла руки. Теперь мы стояли лицом к лицу. Димеона смотрела на меня долго и пристально, потом скосила глаза на Мелиссу, потом снова взглянула мне прямо в глаза и только тогда медленно опустила веки. Я сделал то же самое, привлекая друидку к себе. Мы поцеловались. Я почувствовал у себя на плече руку Мелиссы.

— Хорошо, — сказала она почти шёпотом. — Любите друг друга!

Я обнял Димеону за плечи, и мы взглянули на старшую женщину — та стояла напротив и смотрела на нас, не стыдясь слёз, бегущих по её щекам. На какое-то время весь мир исчез, и в нём остались только мы трое. Наконец, Мелисса вздохнула и отвела взгляд.

— Хорошо, — повторила она уже в голос. — Это сделали. Теперь пора заняться делами.

Она вышла из-за стола и, обогнув нас, двинулась к центру комнаты. Движение воздуха, увлекаемого складками её платья, ощущалось холодным ветром в конце тёплого дня. Димеона медленно отстранилась — мы продолжали держаться за руки, но уже не были так близки, как за минуту до этого.