****

Что же до самого университета — представлял он собой шестиэтажное бело-серое здание, в пропорции цветов восемьдесят на двадцать и с белыми окнами — где-то пластиковыми, где-то и все еще деревянными, уходящее в серый асфальт такими же бетонными ступеньками и с такими же металлическими поручнями-перилами по краям, отделяющими и разграничивающими будто светлый учебно-административный блок и темное подвальное помещение с серыми же деревянными окнами. И если в пасмурную погоду он еще и хоть как-то пытался слиться с общим серым фоном пусть вокруг него и все еще были какие-никакие, но и зеленые посадки: древесные и кустарные, травянистые насаждения, то в ясную уже и не пытался. Да и до банальности и изначально — просто не мог.

* * *

…Не имея же, да, и при этом каких-то еще шпилей, витражей, особенностей крыши или витиеватых и с теми же все вензелями ступенек, зато ведь и имея и будучи прямо-таки с предъявой если и не на Колизей, то и на сам Храм Зевса, не меньше. При всей же и остальной его скупости, квадратности и явной угловатости. «Строго, сухо и холодно»: по фактам. Но, однако, и все же со вкусом — одного основного входа. Ведь и было бы их несколько — было бы уже не так. Не то… Не было бы и того же самого Колизея (Храма Зевса), как он есть и сейчас с одной лишь его стороны, словно бы и сыр срезали так же и на одну же сторону того же самого все футбольного поля приставили. А с других трех и отчего-то забыли. Точнее: не захотели. Да и чего ради вообще? Взяли бы вон просто фотообои с распечаткой же подобного на ткани да и так же ведь повесили. Не хуже ведь и все той же растяжки-плаката. Вместо нее. Чтобы сразу же было видно: «Недорого и добре… в путь… в тот же самый все фастфуд или на базар… от С… се́дова». Затрат меньше, а итог тот же. Но и куда там… Куда нам и мне же до такого пафосного богатства и кичинья? «Не жили — и не надо», как говорится. Нечего и пытаться… Стараться! Пожили… прожили так… без этого… и хватит…

****

Пусть не яркий. Но и не детский же сад! Да и не школа же с колледжем. Где еще ведь и можно было позволить какие-то брызги красок, если уж и не на рисовании и взрывы же на макаронной фабрике, если уж и не на химии.

* * *

…Одно ведь и сплошное разочарование от этого внутри. Как и с астрономией, где уроки-пары были днем, телескопа не было, а если вдруг и был, то и один на десять-пятнадцать гавриков, желающих и сразу посмотреть на звезды на практике прямо здесь и сейчас, а не по очереди да и не вот это вот все еще писать и зарисовывать в виде теории. А уж и внешне-то — тем более! Не психушка ведь «Ромашка». Нет. Психиатрическая больница «Род многолетних цветковых растений семейства Астровые или Сложноцветные». Разве же и одно и то же? Нет. Он — един и на все ответ! С припиской же еще мелким шрифтом под текстом все той же растяжки-плаката, сразу же после: «Янки-хуянки, пиздуйте с говном». Ведь и надо же все же отдать должное и «Пушкину» в этом — он всегда и во всем, всех был одним-первым, что уж говорить и за мат: «И пусть даст же бог-дьявол забыть вашим телам и душам все, что вы знали раньше, чтобы не помнить этого и всего же позже или кабинет психолога «Любит-не-любит» в ритме «Hassliebe» откроет гостеприимно перед вами свои двери и он уже сам и вам скажет, расскажет и даже покажет все, что вы не хотели знать о пестиках и тычинках»…

****

Но вот что и следовало же особо отметить, так это его обновление — частую его покраску. В результате же чего отсутствовала практически и полностью ее же уже облупленность, сколы и трещины.

* * *

…Ну, а насколько же частой она была — периодами. С первыми же признаками ее выцветания и выгорания… Пожелтения! И как только же это происходило, так и тут же ведь прям производилась смена белого на… белый и серого же на… серый. Умница какая! И все-то ты знаешь о нашей… с тобой… неповторяемости. Так же, наверняка, и сможешь ответить на свой же такой же вопрос о сроках — просто смотри раньше или вверх. И хоть я тебе здесь не совру. Не здесь. И не в этот раз. Если уж и не в этой жизни…

****

Отставив рюкзак чуть в сторону на более-менее чистый пол и оперев его о такую же сторону колонны, София решила заодно и перешнуровать свои высокие черные кожаные сапоги до колен поверх черных обтягивающих штанов на небольшом квадратном каблуке, затянув посильнее того же цвета шнурки от самого их носа до голени обеих ног. Затем, вернувшись в вертикальное положение тела, застегнула последнюю небольшую черную пуговицу такой же плотной рубашки на горле, почти что и у самого подбородка и оттянула ее рукава чуть больше положенного от запястий к кистям и до пальцев, застегивая уже и на две пуговицы обе манжеты. После чего еще изъяла из правого маленького переднего кармана рюкзака бесцветную гигиеническую помаду со вкусом черной смородины и быстро прошлась ею по губам, сверяя правильность нанесения по отражению на экране телефона. И, ограничившись таким оправлением всего, как и, собственно, самим же таким же макияжем на сегодня, тут же убрала помаду и телефон обратно в рюкзак. Возвращая теперь еще и его на свое левое плечо, предусмотрительно перед этим же его и отряхнув, тут же и уравновесив свою же фигуру правой рукой, параллельно же все левой, опущенной в передний карман штанов.

— Но он ведь любит учиться… — продолжила давить на свое, как и наседать на уши и промывать мозг подруги шатенка, в упор не замечая повышающуюся с каждым ее словом, а там и буквой со знаком влажность и свежесть будто бы предгрозового и громового же фронта, только готовящейся к покосу травы и озона же перед дождем, — …больше, чем отдыхать. Больше, чем я и… чем ты! А теперь только прогуливает так же… Почему, Соф? Скажи! Может, это из-за меня? Во мне проблема? Может, я слишком