шорами: слева, справа и снизу. Хоть она уже и сама не хотела да и не могла же никуда уйти, впервые же увидев и видя же ястреба, хищника на жертву еще и в нем. Как и в сыне же своей матери. И просто приросла к колонне и полу так, что и на первый взгляд стараясь обрушить здание вовсе и погрести же под ним все и вся, а на второй и куда более же в ее стиле слиться с ним и потеряться из виду. Если уж и не провалиться под землю. Куда уж дальше-то и глубже? Ад — пуст. Ведь и все уже здесь. С ней.

Поприветствовав двух из трех в общем и каждого же из них в частности с кивка и рукопожатия, Женя так и не взглянул на них прямо, как и когда обратился с тем же к Егору, лишь мельком пробежался по ним и обвел же их так же своим пустым и темным взглядом, продолжая куда же и особо цедить им так же и все одну из двух подруг.

— Жендо-о-ос! — Растянул губы, как и имя же парня, в широкой улыбке Егор, стараясь тем не менее все же и придать ей более-менее естественный вид. Но и только же еще больше натягивая и вытягивая ее искусственно. Не трогая, как ни пытался же и высветлить, зажечь свои же все темно-синие глаза. Уже не столько и чуя, сколько и видя, к чему все идет. А и точнее же — к кому. Ведь и как хорошо же еще при этом пахнуло жареным. Не тлеющим же как и прежде деревом со слегка лишь слышимыми травами. А уже именно и горящей, полыхающей травой и древесиной. И, обняв друга покрепче, отвернув-развернув его тем самым еще и его левым, своим же правым боком ко входу и лестнице же, кинул быстрый предупреждающий и какой-то одновременно сожалеющий взгляд на девчонок. Не будучи, конечно, уверенным, что он будет воспринят и правильно, хотя бы и одной, уж если и не той самой же из них, и они, как и все же, как-то все же смогут избежать при-не-людной казни. Но хоть и попытался же тем самым немного предупредить и досбить его прицел своим же пылом. Переведя его вместе и с огнем же последнего еще и в нем же самом на себя и своих же братьев рядом. После чего перевел его, но уже и куда более серьезный и холодный, на оставшихся в его поле зрения. Приведя еще и всего себя тем самым в боевую готовность, не меньше. С возможность же быстрого и бескомпромиссного отражения-отпора. — Сколько лет, сколько зим!

— Сколько лет, столько и зим! — Шикнул грубо Женя, отстраняясь и чересчур нервно, даже резко одернул застегнутый правый рукав своей куртки до локтя. А когда взялся затем за левый и поймал взглядом два светло-карих омута маленького, еще детского личика Софии на той же самой кисти стиснул зубы, выпуская воздух через них. С пару секунд подумал, более-менее размеренно подышав со сжатой правыми пальцами же переносицей, собираясь вновь с мыслями и собой и наконец взял себя в руки уже и в переносном смысле. — Прости… Егич… не до тебя и твоих шуток сейчас. Вообще же — не до чего!

— Но и… до кого все же, верно? До сестры! — Смерил его спокойным и ни разу не обиженным, понимающим взглядом блондин. Теперь уже и сам, как и он, чуть больше и дольше кося и задерживаясь боковым зрением на упомянутой, не зная: «подзывать ее или оставить и все же как есть, пока же еще есть такая возможность — в покое? Или уж пойти до конца и отвлечь его на себя, чтобы только другие успели ее перепрятать?», продолжая держать маску. Но уже даже и сам готовый и внешне качаться от своих же внутренних волн. И выть не хуже срывающегося ветра, подгоняющего их разбиться и оросить всю скалисто-лесную округу фейерверком капель с ошметками пены.

— Сука! — Гневно рявкнул брюнет от точного попадания таких простых и понятных, но и вместе же с тем таких важных и значимых в первую и пока же что, видимо, еще и последнюю очередь для него же самого слов, как назло и как всегда же, его друга и уже в свою же цель — душу и сердце. И встряхнул обеими руками свою темную шевелюру, глядя на и одновременно сквозь Егора, как и сама же София, только и именно же с ним, в какую-то только ему известную же пустоту. Не точку. Но и с темнотой. — Почему ты позвонил только сейчас? И почему не позвонила раньше и… она? Сама!

— Ты ведь знаешь нашу сестру гораздо лучше нас же самих… и сам… Жень… — качнул головой Егор и склонил ее к своему правому плечу, искоса взглянув на Никиту. Который, будучи пойманным с поличным не только за подслушиванием, но и подглядыванием, явно желая при этом и буквально же рвясь попасть под горячую руку, с испугом опустил свой светло-желтый взгляд в землю. Отбросив мельком еще и свою вечно мешающую высветленную челку назад. И начал переминаться с носка на пятку и обратно, показывая и доказывая тем самым всем и сразу свою же нервозность. Как, впрочем, и следующая его вновь нежертва и не по значимости, а порядку взгляда — София. Что не могла же до сих пор и от колонны-то отойти. Что уж там — и с лестницы спуститься. И скрыться с глаз их уже куда-нибудь, убежать! Покусывая и прокусывая свою нижнюю губу уже до крови. И раздирая же кожу ладоней своими же уже и не чистыми квадратными ногтями, ведь уже проковыряв ими почти что и до мяса. Что и чувствовалось же еще и прямо оттуда, так еще и уже же досюда, где они все же еще все и стояли — почти и ровно же между входом и въездом. И что, был же он уже уверен, чувствовали и остальные рядом и не с ним. Но и, как и он же сам, пока молчали об этом. То ли надеясь на другого и в этом самом вопросе, как и разрезе. А то ли и что ветер все сделает сам и за них, все это развеяв и станет же лучше и легче. Но и на деле же — лишь сложнее и хуже. Ведь металл, жженые травы и соль явно уже и превалировали над сахарностью, свежестью