В глазах Джейка затеплилась надежда. Он плевать хотел наСлайтмана-старшего, заботило мальчика только одно: Бенни не должен знать, чтоименно он выследил его отца. Он понимал, что это трусость, но не хотел, чтобыБенни узнал о его роли в этой истории.

— Правда? Ты постараешься?

— Я не могу тебе ничего обещать, но…

Закончить он не успел, потому что из-за угла показалисьпоющие дети. Вел их Энди, робот-посыльный, его серебристые руки и ноги изолотистое тело-цилиндр сверкали на солнце. Шел он спиной вперед. В руке держаларбалетную стрелу, с привязанными к ней яркими лентами. Сюзанна решила, чтоочень уж он похож на организатора парада в День независимости. Он махалимпровизированным жезлом из стороны в сторону, аккомпанируя поющим детяммузыкой, которая лилась из динамиков в его груди и голове.

— Святое дерьмо, — выдохнул Эдди. — Это же дудочник впестром костюме из Гамелина.

3

Кам-каммала-кам-раз,

Прямо папе на заказ.

Мама сына родила

То-то радость-то была.

Этот куплет Энди пропел соло, потом наставил жезл на детскуютолпу. Они запели:

Кам-каммала-кам-кам,

То-то радость всем нам.

Долго папа веселился,

Сын ведь как-никак родился.

Пение сменилось радостным смехом. Детей вроде бы было не такмного, как поначалу подумала Сюзанна, исходя из создаваемого ими шума. Послерассказа Джейка о встрече в «Догане», у нее похолодело сердце, когда онаувидела, что колонну возглавляет Энди. И одновременно зло запульсировали жилкина шее и на левом виске. Какое право имел он вести их по улице? Действительно,дудочник в пестром костюме, Эдди прав, дудочник в пестром костюме из Гамелина.

В этот момент Энди указал жезлом на симпатичную девочку леттринадцати или четырнадцати. Сюзанна подумала, что девочка — дочь Ансельма,фермера, жившего по соседству с Тианом Джеффордсом. Девочка запела:

Кам-каммала-кам-два,

Гудит с похмелья голова.

Хватит дурака валять,

Рис пришла пора сажать.

Остальные присоединились, и Сюзанна поняла, что детейвсе-таки больше, чем она решила, когда они показались из-за угла. Ушиподсчитали их точнее глаз, и на то была веская причина.

Кам-каммала-кам-кам,

На полях шум-гам.

Мама споро рис сажала,

Вся деревня подпевала.

Ей показалось, что детей меньше, потому что у многих былиодинаковые лица. К примеру, лицо девочки Ансельмов ничем не отличалось от лицамальчика, брата-близнеца, шедшего рядом с ней. Собственно, вся детская колоннаи состояла из близнецов. У Сюзанны скрутило живот. Она почувствовала боль надлевым глазам. Рука начала подниматься, чтобы потереть лоб.

«Нет, — сказала она себе, — я не чувствую боли». Заставиларуку вернуться на прежнее место. Нет необходимости тереть лоб. Нетнеобходимости тереть то, что не болит.

Энди указал жезлом на пухлого мальчугана, не старше восьмилет. Он пропел свой куплет пронзительным, дребезжащим голосом, вызвав смехостальных детей.

Кам-каммала-кам-три.

На поля ты посмотри.

Скоро славный рис взойдет,

Нам достаток принесет.

Дети хором ответили:

Кам-каммала-кам-рис,

На поля ты оглянись.

Рис зеленый и густой,

Дал богатство нам с тобой.

Энди заметил ка-тет Роланда и приветствовал их, взмахнувжезлом. Радостно закричали и дети… половине которых предстояло вернутьсярунтами, если бы никто не помешал реализации планов устроителя парада. Потомони будут расти, превращаясь в гигантов, крича от боли, и умрут молодыми.

— Помашите в ответ, — Роланд поднял руку. — Помашите вответ, вы все, ради своих отцов.

Эдди улыбнулся роботу во все тридцать два зуба.

— Как дела, говенный ди-джей? — прошипел он. Поднял обе рукис оттопыренными большими пальцами. — Как дела, робот-психопат? Скажи, отлично.Скажи, спасибо тебе. Скажи, поцелуйте меня в задницу!

Джейк расхохотался. Они продолжали улыбаться и махатьруками. Дети отвечали тем же. Махал руками и Энди. Повел колонну по Главнойулице, распевая: «Кам-каммала-кам-четыре! Разлилась река пошире…»

— Они его любят, — лицо Каллагэна перекосило от отвращения.— Многие поколения детей любили Энди.

— Скоро ситуация изменится, — процедил Роланд.

4

— Еще вопросы? — спросил Роланд после ухода Энди и детей. —Задавайте, если они есть. Возможно, другого случая не представится.

— Как насчет Тиана Джеффордса? — спросил Каллагэн. — Заварилкашу именно он. И должен принять участие в последнем действе.

Роланд кивнул.

— У меня есть для него работа. Для него и Эдди. Отец, околодомика Розалиты стоит отличный туалет. Высокий, крепкий.

Каллагэн вскинул брови.

— Ага, я говорю, спасибо тебе. Его построили Тиан и ХьюАнсельм.

— Может ты в ближайшие дни снабдить дверь крепким наружнымзасовом?

— Могу, но…

— Если все пойдет хорошо, засов и не понадобится, но лучшеподстраховаться.

— Да, — кивнул Каллагэн. — Подстраховаться никогда непомешает. Я все сделаю.

— А какой у тебя план, сладенький? — спросила Сюзанна.Спокойным, на удивление мягким голосом.

— Никакого конкретного плана у меня нет. Потому что зачастуюзаранее намеченные планы только мешают. Главное для вас — не верить всему тому,что я могу сказать после того, как мы встанем, отряхнем задницы и пойдем кгорожанам. Особенно не верить сказанному мною на собрании, когда я буду стоятьна этой самой сцене с перышком в руке. Потому что в основном я буду лгать, — онулыбнулся, но глаза остались жесткими и холодными, как две ледышки. — Мой отеци отец Катберта всегда следовали правилу: «Сначала улыбка, потом ложь. На конце— выстрелы».

— Мы почти что там, не так ли? — спросила Сюзанна. — Подошлик выстрелам.

Роланд кивнул.

— И выстрелы прозвучат и стихнут так быстро, что я иной раздумаю, для чего это планирование, эти разговоры, если все всегда заканчиваетсяпятью минутами крови, боли и глупости, — он помолчал. — Потом мне становитсятошно. Как в тот день, когда мы с Бертом пошли посмотреть на повешенного.