Звонят из Кливленда — Питер Корса, адвокат,который представляет Джеки Леманчик. В последний раз мы с ним беседовали послетого, как она выступила на судебном процессе. Я тогда пылко поблагодарил его, аон сказал, что уже и сам подумывает о том, чтобы подать иск.

Корса поздравляет меня с вердиктом идобавляет, что воскресные выпуски кливлендских газеты не поскупились наосвещение итогов моего процесса. Слава моя растет и крепнет. Затем Корсаговорит, что с «Прекрасным даром жизни» творится черт знает что. ФБР, конторагенерального прокурора штата Огайо и департамент по делам страхования сегодняутром провели совместную операцию, вторгшись в штаб-квартиру «Прекрасного дара»и организовав тотальный обыск. За исключением сотрудников бухгалтерии, всеостальные служащие на несколько дней отправлены по домам. Вдобавок, если веритьнедавним сообщениям в газете, «Пинн-Конн Груп», компания, учредившая«Прекрасный дар», объявила о своем частичном банкротстве и производит массовыеувольнения собственных служащих.

Мне сказать ему толком нечего. Всеговосемнадцать часов назад я убил человека, и мне трудно сосредоточиться надругих событиях. Мы перебрасываемся несколькими дежурными фразами. Я благодарюего за звонок. Корса обещает и дальше держать меня в курсе дела.

* * *

Я жду почти полтора часа, пока наконец Келлиприводят в комнату для посещений. Мы сидим по противоположные стороны глухойстеклянной перегородки и общаемся по телефону. Келли говорит, что у меня усталыйвид. Зато она, заверяю я, выглядит как огурчик. Она сидит в одиночной камере,где ей ничто не грозит, но вокруг довольно шумно, и она всю ночь не смыкалаглаз. Она ждет не дождется освобождения. Я говорю, что делаю все возможное.Рассказываю про визит к Морган Уилсон. Объясняю систему освобождения под залог.Про анонимные угрозы по телефону я умалчиваю.

Нам нужно многое друг другу сказать, но нездесь.

Мы прощаемся, и я выхожу в коридор, но меняокликают по имени. Надзирательница в форме спрашивает, я ли адвокат КеллиРайкер и, получив подтверждение, дает мне распечатку.

— Мы регистрируем все телефонные звонки, —поясняет она. — За последние два часа нам четыре раза позвонили по поводу этойдевушки.

На кой черт мне эта дурацкая распечатка?

— И что за звонки? — спрашиваю я.

— От каких-то психов. Они грозят убить её.

* * *

Судья Лонни Шэнкл приезжает в половинечетвертого; мы с Деком дожидаемся его в приемной. Дел у судьи по горло, ноБукер договорился с его секретаршей, что нас примут, так что путь нам расчищен.Я показываю судье бумаги, быстро излагаю суть дела и в заключение прошуназначить небольшой залог, поскольку вносить его придется мне. Шэнклустанавливает залог в размере десяти тысяч долларов. Мы благодарим его ипрощаемся.

Полчаса спустя мы все уже в тюрьме. Я знаю,что под мышкой у Мясника пистолет, и подозреваю, что Рик, его приятель, тожевооружен. Мы готовы ко всему.

Я выписываю Рику чек на пятьсот долларов —сумму невозвращаемого залога — и расписываюсь на всех документах. Еслиобвинения против Келли не снимут, либо она не явится в назначенное судьейвремя, то перед Риком встанет выбор: выплатить за Келли девять с половиной тысячбаксов из собственного кармана или собственноручно разыскать её и силой вернутьв тюрьму. Я заверяю его, что дело против Келли будет прекращено.

Формальности тянутся бесконечно, но наконец мывидим, как Келли идет к нам по коридору. Она уже без наручников, на лицесчастливая улыбка. Мы быстро проводим её к моей машине. Я попросил Мясника сДеком, на всякий случай, несколько минут ехать следом за нами.

Я рассказываю Келли про угрожающие звонки. Мыдумаем, что это его родственники и головорезы со службы. По пути к приюту мыпочти не разговариваем. Обсуждать вчерашние события ни мне, ни ей не улыбается.

* * *

Во вторник, в пять часов вечера, юристы «Прекрасногодара жизни» обращаются в федеральный суд Кливленда с прошением о признаниикомпании банкротом в соответствии с законом о банкротстве. Пока я отвожу Келлив убежище, Питер Корса звонит в нашу контору и извещает о случившемся Дека.Пять минут спустя, когда я возвращаюсь, Дек сидит ни жив, ни мертв. В лице никровинки.

Долгое время мы сидим, уничтоженные, не всилах вымолвить ни слова. Нас окружает могильная тишина. Мы не слышим ниголосов, ни телефонных звонков, ни гула автомобилей на улице. Мы до сихоткладывали разговор о том, какую долю от с неба свалившихся миллионов получитДек, поэтому он не в состоянии точно оценить размеров своей потери. Одно мызнаем наверняка: из миллионеров, хотя и только на бумаге, мы мгновеннопревратились в нищих. Честолюбивые мечты вмиг рассыпались в прах, словнокарточный домик.

Проблеск надежды, правда, пока ещёсохраняется. Не далее как на прошлой неделе финансовые документы «Прекрасногодара жизни» выглядели достаточно солидно, чтобы убедить присяжных, что пятьдесятмиллионов долларов для компании — плевые деньги. По оценке М. Уилфреда Кили,наличность компании составляла никак не менее сотни миллионов. Была же хотьтолика правда в его утверждениях! И тут мне приходят на ум предостережения,которыми делился со мной Макс Левберг. Не верь финансовым выкладкам страховыхкомпаний — у них свои правила игры.

Неужто в их необъятных закромах не отыщетсялишний миллиончик для нас?

Быть такого не может. Дек тоже отказывается вэто верить.

Корса оставил номер своего домашнего телефона,и наконец, собравшись с силами, я звоню ему. Корса извиняется за скверныеновости и говорит, что весь юридический и финансовый мир Огайо просто бурлит.Всех подробностей он пока не знает, но, похоже, «Пинн-Конн Груп» здоровопогорела на махинациях с иностранными валютами, после чего начала изыматьколоссальные средства из резервных фондов своих компаний, включая и «Прекрасныйдар жизни». Однако дела шли все хуже и хуже, и владельцы «Пинн-Конн Груп», ужене помышляя о возврате денег, попросту перекачивали их в Европу. Основная частьакций «Пинн-Конн Груп» принадлежит каким-то сомнительным ловкачам из Сингапура.Да, похоже, все просто сговорились против меня.

Корса перезвонит мне утром.