Вчера приходила уборщица, которую я приглашаюраз в неделю, и весь дом сияет чистотой и свежестью. Удивительно, но дажеплесенью не пахнет. Словом, все готово к приезду мисс Берди.

Сделка наша проста и безболезненна. Декудостаются любые наши дела, а мне — две тысячи долларов. Выплата в течение трехмесяцев. При необходимости, Дек может обратиться к услугам любого другогоадвоката. Он также имеет право избавиться от любого из моих дел, которое ему непо нутру. Так, например, вся раффинзовская коллекция вернется к Букеру. Емуэто, понятно, не понравится, но ничего — переживет как-нибудь.

Разбор накопившихся дел много времени неотнимает. Даже удивительно, сколь малое число дел и клиентов мы заполучили заполгода.

На банковском счету фирмы сейчас три тысячичетыреста долларов, но и неоплаченных счетов накопилось немало.

Мы уплетаем сандвичи и договариваемся обусловиях расставания. Деловые проблемы улаживаются легко. Иное дело — личные.Будущее Деку не светит. Экзамены ему не сдать, податься некуда. За нескольконедель он разберет оставшиеся после дела, но работать без легального прикрытия— типа Брюзера или меня — он не имеет права. Мы оба прекрасно это понимаем, нотема слишком болезненная, и мы её не затрагиваем.

Дек признается, что опять на бобах.

— Проигрался? — спрашиваю я.

— Да. На днях последнее в казино спустил. Немогу я без этой заразы. — Он уже спокоен, голос почти безмятежен. Дек смачнооткусывает кусок маринованного огурчика и громко чавкает.

Прошлым делом, затевая общее дело, каждый изнас только что получил пять с половиной тысяч долларов, и мы вложили в общуюкопилку по две тысячи. Мне приходилось несколько раз запускать руку в своюмошну, но и сейчас на моем банковском счету осталось ещё две тысячи восемьсотдолларов. Исключительно благодаря моей бережливости и почти аскетическомуобразу жизни. Дек тоже ничего не тратил. Он разом спустил свое состояние заигрой в блэк-джек.

— Вчера вечером я разговаривал с Брюзером, —признается он. Я нисколько не удивлен.

— И где же он?

— На Багамах.

— Вот как. И Принц с ним?

— Угу.

Что ж, это приятно, и камень с сердцасвалился. Впрочем, я убежден, что Дек знал об этом и раньше.

— Значит им все-таки удалось улизнуть, —задумчиво говорю я, глядя в окно и пытаясь представить эту парочку в темныхочках и соломенных шляпах. Да, здесь у них была совсем другая жизнь.

— Да. Я и сам не знаю — как. Да и неспрашиваю. — Лицо Дека непроницаемо. Он погружен в собственные мысли. — Междупрочим, их денежки все ещё здесь.

— И сколько?

— Четыре миллиона, наличными. Это то, что онипо клубам нахапали.

— Четыре миллиона?

— Угу. И все в одном месте. В подвале одногосклада. Прямо здесь, в Мемфисе.

— И сколько тебе предлагают?

— Десять процентов. Если я доставлю деньги вМайами, то остальное Брюзер берет на себя.

— Не связывайся с этим, Дек.

— Никакого риска тут нет.

— Тебя поймают и упрячут за решетку.

— Сомневаюсь. Федералы уже и думать про нихзабыли. А про деньги они даже не подозревают. Наверняка считают, что Брюзерприхватил с собой вполне достаточно, и живет припеваючи.

— Так он нуждается в деньгах?

— Понятия не имею. Во всяком случае, ему нетерпится их заполучить.

— Не рискуй, Дек.

— Слишком уж соблазнительно. Эти деньгипоместятся в обычном пикапе, который можно взять напрокат. По словам Брюзера,на погрузку уйдет не больше пары часов. Я перегоню пикап в Майами и дождусьдальнейших указаний. Два дня — и я богач.

Дек смотрит перед собой отсутствующимвзглядом. Я не сомневаюсь: он рискнет. Они с Брюзером уже разработали план. Яего предупредил. Больше от меня ничего не зависит.

Мы покидаем дом мисс Берди и перебираемся вмою берложку. Дек помогает мне перенести в машину кое-какие вещи. В багажниквсе не помещается, и я складываю остальное на заднее сиденье. В контору язаезжать не стану, и мы с Деком прощаемся тут же, у гаража.

— Я камня за пазухой не держу, Руди, — говоритон. — Ты уезжаешь с чистой совестью.

— Будь осторожен, Дек.

Мы неловко обнимаемся, и на глаза мненаворачиваются слезы.

— А ведь ты вошел в историю, Руди.

— Не я, а мы с тобой.

— Да, — вздыхает Дек. — Хотя не разбогатели нина грош.

— Зато есть чем похвастать, — утешаю я.

Мы жмем друг другу руки, и я замечаю — глазаДека тоже увлажняются. Шаркающей поступью, нелепо подергиваясь, он направляетсяк машине, в которой сидит Мясник. Машет мне на прощание, и они отъезжают.

Я пишу длинное послание мисс Берди, обещаюпозвонить ей. Письмо оставляю на кухонном столе, поскольку знаю — она ужевот-вот приедет. В последний раз проверяю, все ли в порядке, и навсегдапрощаюсь со своей уютной берложкой.

Я качу в банк и закрываю свой счет. Двадцатьвосемь стодолларовых банкнот приятно хрустят в ладони. Я прячу стопку купюр подрезиновый коврик «вольво».

* * *

Когда я стучу в дверь Блейков, уже смеркается.Дот отпирает и, узнав меня, едва не улыбается.

В доме темно и безмолвно, соблюдается траур.Боюсь, что навсегда. Бадди свалил грипп.

За чашкой растворимого кофе я делюсь новостью:«Прекрасный дар жизни» скопытился, в очередной раз надув своих клиентов. Еслине случится чуда, то мы не получим ни гроша. Дот воспринимает мои слова именнотак, как я и ожидал.

Причин кончины «Прекрасного дара жизни»несколько, но Дот согревает мысль, что именно она нажала на спусковой крючок.По мере моего рассказа, её глаза все больше сияют, а лицо впервые за долгоевремя освещается улыбкой. Все-таки ей удалось пустить по миру этих мерзавцев.Поделом вам, козлы вонючие, будете знать, как связываться с маленькойрешительной женщиной из города Мемфис, штат Теннесси.

Завтра она отправится на могилу своего сыночкаи поделится с ним радостной вестью.

* * *