– Мы тоже союзники, – некстати напомнил Даррен.

– Ага, от вас только смешков, да пошлостей всяких и дождешься, да гадостей исподтишка, как от тех самых котов шкодливых, – вздохнула фея.

А Гелиос вдруг ощутил рождающееся в груди чувство, которое до этого испытывал лишь изредка в детстве.

Жгучий стыд.

И сам виноват, ведь не маленьким неразумным животным предъявлять претензии о содеянном. Кошки все сделали так, как он попросил, а теперь еще и Илона на них ругается.

Рыжий сокол не выдержал витающего в кухне напряжения и вышел на улицу. Здесь он ласково дунул урчащей малявке в затылок и отпустил ее с рук на землю.

– Зря я это затеял, но все равно спасибо тебе, – тихо шепнул он.

Кошечка подняла ввысь пятнистый носик, разглядывая доброго великана, в котором живет ее Великий Зверь, потерлась тощей спинкой о его ноги и ускакала в траву, задрав хвост.

– Жалко девчонку, – услышал Гелиос задумчивый голос Даррена.

Ему что-то ответил Юлиан, но с улицы было не разобрать.

– Да ладно, здесь обычаи другие. Можно не дарить лично в руки, а просто нарвать и поставить в вазу. Леший с ними, красиво же и вправду. Наверное, схожу попозже, вот только чай допью. На тренировочном поле за купальней вроде колокольчики росли. Не королевские розы, но хоть что-то…

Конец фразы рыжий слушал уже на бегу.

Когда заплаканная Июлия спустилась на кухню за иномирными снадобьями, скрывающими ее фейскую сущность от ищеек и Великих, она прямо с порога учуяла терпкий запах луговых и лесных трав. Ядренее всего разили листья папоротника, которыми был украшен букет из лиловых колокольчиков и люпинов. Выглядели они так, будто их драли вместе с корневой системой, предварительно помяв, а потом просто обрезали ненужное ножом.

Гелиос, как раз закончивший запихивать цветы в вазу и придававший им более-менее презентабельный вид, шарахнулся от кухонного стола, как жрец Великого Солнца от девицы из храма Утешений, но быстро понял, что его уже застукали с поличным.

– Я это… – замямлил он, вдруг растеряв всю находчивость в беседах с противоположным полом. – Принес вот… Пусть будут, красиво же!

Июлия недоверчиво поглядела на него, ожидая насмешек, а потом тихонько вздохнула.

– Ага, красиво. Жаль только, лесные и полевые цветы недолго срезанными стоят, завтра завянут уже.

– Да? – деланно удивился Гелиос, вдруг поняв, что провидение само подкинуло ему тему для светской беседы. – А у нас колокольчики по две-три недели стоят, пока цвет не поменяют, но и тогда их лепестки используются в некоторых снадобьях. Правда, только наши колокольчики, которые моя семья уже столетия выращивает, беря пример с прародителя Ульвара, сильного земного мага. Обычные, наверное, тоже вянут, я их не собирал никогда.

– А зачем вы их выращиваете? – тут же заинтересовалась Июлия, с детства любившая цветы.

– Для снотворного зелья, – охотно продолжил диалог рыжий. – С настоем на его лепестках крепче спишь и при этом просыпаешься без сонливости и вялости. Это снадобье младенцам дают, когда у них зубки режутся, и старикам, ну и бойцам, которые после сражений плохо спят. Такое тоже не редкость. Вот пойдешь на деревню, где упыри население вместе с детьми малыми заели, потом глаза закрыть жутко.

– Ужас какой, – вздрогнула Июлия, едва не расплескав наливаемый в кружку чай. – А лепестки, поменявшие цвет, от чего?

– От поноса, – помявшись, признался Гелиос. – И зря ты смеешься, в военных походах чего только не бывает. Помню, ходили мы как-то на вурдалаков…

Стоявшие в коридоре Витт с Индрой переглянулись, одновременно показали друг другу оттопыренные большие пальцы и свернули к выходу, чтобы пройти в столовую не из кухни, а по улице.

Но дождаться увядания колокольчиков Июлия не успела. Через пару дней они с Ксаной и Илоной разъехались по домам, готовиться к предстоящему фестивалю, до которого оставались ровно сутки: переписывать по десятому кругу заявки, повторять репертуар с другими участниками ансамбля, отглаживать костюмы для выступления, высыпаться и отдыхать.

По мнению командира Рагнара, ради ярмарочных гуляний и возможности попеть со сцены не стоило высовываться из безопасного убежища в кишащий нефилимами город. Но формально девчонки не имели отношения к армии повелителя Гаруды, а значит, приказать им остаться он не мог. Поэтому просто ворчал себе под нос, как старый дед, а Илона в ответ посмеивалась и предлагала сопровождать их на праздник, чтобы самому хоть немного развеяться.

– Конечно, пойду, и ребят своих возьму, – хмурился Рагнар. – Одних вас оставлять, что ли? Схарчат еще по пути домой.

– Прямо на площади и схарчат, – поддакнула Илона. – Брось, им совершенно невыгодно проявлять на людях свою хищную натуру. Они же Великие, боги, сошедшие с небес. Смотрите лучше, чтобы вас не вычислили.

Об этом соколы не беспокоились. Гиннар, трое суток сидевший над своими разработками и томиком Библии, наконец, придумал идеальный способ защиты, не только помогающий устоять перед воздействием белобрысых, но и скрывающий магию иномирцев и полукровок. Из чешуи Великого Полоза и волос из его же бороды он создал золотую краску, которой все живущие в крепости сделали татуировки на прикрытых одеждой местах. Драконы с соколами выбрали в качестве рисунка изображение Солнца, дворфы – гаечный ключ, Ксана и Июлия – цветы, Илона – схематический рисунок кота.

– Она правда защитит? – спрашивала Илона у Витта, заканчивающего набивать ей выбранную картинку чуть ниже ключицы. Машинку для этих целей тоже собрали дворфы – крохотную, похожую на шариковую ручку, с тоненькой иглой. – Такая маленькая…

– Правда, – серьезно кивнул дворф. – Но по анализу крови все равно нас могут опознать, а Июлию – еще и по запаху, об этом надо помнить.

Валькирия, обмотав татуировку куском мягкой ткани, сразу же поехала в город, взяв с собой Гелиоса. Там они рискнули пройти по центральной улице рядом с белобрысыми, и те даже не среагировали. Не почувствовал ничего и рыжий.

– Они говорили с кем-то, а мне хоть бы хны, – хвастался вечером сокол в кругу друзей. – Можно передавать диковинку нашим.

И две полуторалитровые стеклянные бутылки, доверху наполненные золотой краской, с величайшей осторожностью были отправлены грузовым порталом повелителю Гаруде. Теперь у него тоже появилась возможность защитить войско от воздействия нефилимов.

Рик после отъезда жены бессильно слонялся из угла в угол. Работа не клеилась, спать по десять часов в сутки опротивело, тренировки забыться не помогали. От нечего делать он лениво перебирал новое совместное изобретение дворфов и людей – крохотных жучков, работавших в режиме передатчика, через которых можно было общаться друг с другом. С виду они действительно напоминали уродливых насекомых, с кучей ножек и жвал, а еще включались, заползая в ухо.

Кого обвинять в сложившейся ситуации, кроме себя? Конечно, обида была очень сильной и справедливой, но ссориться и, тем более, расставаться с женой Рик не хотел. Она долгие годы была ему самым близким человеком на свете, и никакие конфликты не могли разбить их отношения. Но только запал гнева у него иссяк, и мужчина решил, что при случае поговорит с супругой, как та вдруг куда-то пропала на целые сутки, затем вернулась похорошевшая и довольная жизнью, еще и с двумя драконами – и с тех пор практически не оставалась одна. А еще, по мнению Рика, Илона слишком много времени проводила с соколами. И ладно бы молодые, они хоть и по возрасту к ней ближе, но балбесы балбесами, чуть умнее дворовой детворы, которую жена вечно опекала.