– Я же обещал, что знаю, чем тебе помочь.

– Спасибо, – улыбнулась она в ответ. – Но откуда ты знал, что мне нужно именно это? Ведь не каждой женщине такие развлечения по вкусу.

– Мне больше тысячи лет. Ты думаешь, я не научился за прожитые годы понимать в каждый конкретный момент, что нужно вашей сестре?

– Ну, знаешь, наши мужчины порой до старости не понимают даже своих женщин, не то что чужих.

– Так жили бы тысячу лет, и тоже бы все понимали. Ты мне лучше скажи, как там старый Оллин? Совсем разумом тронулся?

– Вероятно, да, медикаментозная помощь нашего мира по нему уже плачет, – тут же взгрустнула Илона. – Я не стала все рассказывать остальным, почему-то решила только тебе. Он сказал, что я живая, в этом мой дар, а силы у меня никакой, потому я бесполезна в бою, но именно я помогу победить вам белобрысых.

И запнулась, увидев, как взглянул на нее командир.

– Живая, значит? – произнес он вдруг охрипшим голосом.

– Это плохо? – тут же попятилась к стенке Илона.

– Никому про это не говори, поняла? Ни слова, – Рагнар резко вскочил, схватил ее за плечи, и в потемневших глазах заплескалась странная, почти болезненная ярость. – Это для тебя опасно, прежде всего. Но если все действительно так, как я предполагаю, и старый атлант еще не окончательно рехнулся…

– То я действительно могу помочь вам победить?

– Только ты и можешь, – тихо ответил командир соколов. – И, боюсь, это наш единственный шанс. Поэтому никто не должен знать об этом разговоре, ни одна живая душа. Если с тобой что-то случится, все может пойти прахом.

– И мне тоже не скажешь о том, кто я или что я? – начала догадываться Илона.

– Не скажу. Извини, девонька. Придет безопасное время, и ты обязательно все узнаешь. А пока пусть остальные продолжают думать, что ты земляной маг.

Рагнар, наконец, взял себя в руки и отошел, пытаясь восстановить дыхание. Видимо, слова атланта поразили даже непоколебимого и уверенного в своей силе тысячелетнего воина.

Или же дали ему новую надежду на лучшие дни для обоих миров?

– Если тебя схватят белобрысые, – еще раз повторил он, – то нам всем крышка, и уповать будет не на кого. Береги себя. И никаких больше мыслей о смерти!

Гелиос из рода Ульвара вторую неделю пребывал в дурном настроении, совершенно ему не свойственном.

Молодой сокол имел относительно безоблачное прошлое и заслуженно ожидал приятное будущее – если, конечно, не сгинет с концами во время очередного задания. Но жаловаться было не с руки, радость бытия ощущается лучше, когда понимаешь, что можешь умереть в любой день. И зачем тогда тратить время на хандру и печаль?

Он даже к хмельной браге прикасался в первый и последний раз аккурат на свое совершеннолетие, а потом как отвернуло. Лежать пластом двое суток, умирая от раскалывающей череп головной боли, а потом еще неделю приходить в себя – да провались оно сквозь землю, такое удовольствие. В жизни есть более изысканные наслаждения, за которые не нужно потом расплачиваться здоровьем и потерянным временем.

Но сейчас он хандрил непривычно долго. А все из-за треклятого Мангуса Громовержца и его подарка одной наивной феечке-дурочке, которая разве что от восторга не визжала, увидев, как из крохотного сияющего камушка, брошенного в вазу с водой, тянутся вверх бордовые крупные розы с оранжевой каемкой, каждый лепесток – с девичью ладонь. И пахли они почему-то спелой малиной, точь-в-точь, как ягода, растущая в садах отца.

– Волшебный сюрприз тебе от нашего повелителя, – объяснил с улыбкой Айрел, глядя на зардевшуюся Июлию. – В знак особого расположения. Этот сорт только драконы могут выращивать, у других не получается, чтобы и цвет был такой, и аромат. Кстати, бутоны светятся по ночам, а стебли совершенно не колются, иголок у них нет.

Фея хотела даже забрать вазу в спальню, но остальные упросили оставить, уж больно хорошо драконий подарок смотрелся на кухонном столе, наполняя помещение чудесным ароматом.

А Гелиос с тех пор лишился покоя.

– Как ему не совестно! – бушевал рыжий сокол, оставшись наедине с Виттом. – Он никогда на ней не женится, бесчестная крылатая скотина, драконьи правители не выбирают своими королевами полукровок и людей! Обведет феечку вокруг пальца, сделает своей любовницей в лучшем случае, а она развесит уши и будет ему верить!

– Не ты ли хотел сделать то же самое? – спросил дворф с усмешкой.

– Так я и не собирался ей врать! Сразу бы объяснил весь расклад, и пусть решает сама.

– Июлия – девушка взрослая и в отношениях состояла, наверняка она в курсе, какими бывают мужчины. К тому же, он ничего ей пока не предлагал, – попытался утешить его Витт. – Может, она ему тоже симпатична, как друг.

– Держи карман шире, ага. Друг, – буркнул рыжий, недоверчиво скривившись. – И какая она взрослая, ей двадцать пять едва стукнуло!

– Люди взрослеют раньше соколов и драконов, ты забыл? А еще мне кажется, у вас с Марысей одна и та же вторая ипостась, только у нее снаружи, а у тебя изнутри.

– Это как?

– В смысле, жаба, которая тебя давит. Потому и бесишься.

– Неправда! – сокол поджал губы. – Мне абсолютно все равно. Хочет якшаться с драконами царских кровей – пускай, кто я такой, чтобы ей мешать?

Но в глубине души он понимал, что товарищ прав. Жаба давила немилосердно, будто была размером с доброго слона.

«Она просто глупая девка, не стоящая внимания, позарившаяся на льстивые посулы», – распалял он гневом сам себя, надеясь, что это поможет унять щемящую тоску в груди. Получалось плохо. Он то и дело вспоминал первую встречу с феей, когда они втроем с подругами пришли говорить с правителями. Гелиос был в свите повелителя Гаруды, и на Июлию обратил внимание сразу же. Храбрая и красивая девчонка стояла в тронном зале в своих сверкающих полупрозрачных юбках, гордо задрав точеный носик, хотя коленки у нее тряслись от страха. И он отлично помнил, что ей сказал на прощанье король Мангус.

«Замуж захочешшшь – ссскажи…»

Врет же, как дышит, ящерица красномордая! Обманет девчонку, запудрит мозги! Гелиос со злости ткнул кулаком в стену в коридоре, да так, что с нее посыпалась старая штукатурка. Рагнар, шедший мимо, покосился на воспитанника, усмехнулся ведомым одному ему мыслям и исчез за поворотом.

«Ничего, день-другой пройдет, цветы завянут, а там и разум у феечки на место встанет», – успокаивал себя рыжий сокол.

Но проклятые розы вопреки всем законам природы и не думали вянуть, с каждым днем становясь еще краше и ароматнее. Густой малиново-травяной дух настигал страждущих выпить кофе, перекусить и поболтать еще в коридоре около кухни.

Гелиоса тошнило от этого запаха. Но на кухню он все равно заходил, подолгу сидел в кресле, нервно поглаживал старенькую Мурку и гипнотизировал ненавистные цветы прожигающим взглядом. Увы, испепелять их было нельзя, в лучшем случае Июлия обидится еще больше, в худшем – развяжется межгосударственный конфликт. Кто он такой, чтобы вставать на пути верховного дракона?