Восточной Германии. Таким образом, государство возвращало почти половину налогового бремени для крупной компании на Востоке с налоговым бременем в 50 процентов, и до 42 процентов для более мелкой компании[15]. Конечно, такие щедрые стимулы привели к многочисленным случаям плохих инвестиций и злоупотреблений в больших масштабах. Если в первые месяцы и годы после воссоединения страны мелкие преступники и мошенники всех мастей пользовались преимуществами нерегулируемой переходной зоны между социализмом и капитализмом, то здесь также имели место мошенничество и рэкет в значительных масштабах, особенно в приватизационных сделках Попечительского совета. Такие инциденты вызывали большой ажиотаж и могли дискредитировать весь процесс экономического преобразования. Но в целом это были скорее единичные случаи и побочные эффекты основных проблем. В-четвертых, они наиболее ярко проявились в промышленной политике Попечительского совета. Поскольку приватизация восточногерманской промышленности проходила медленно, Попечительский совет по управлению собственностью все чаще был вынужден, также под давлением федерального правительства, сам инициировать и финансировать необходимую реабилитацию заводов, чтобы привлечь инвесторов для этих объектов. Это особенно характерно для регионов с моноструктурой промышленности. Крупные предприятия, такие как завод Буна в Галле, сталелитейная компания ЭКО-Шталь в Бранденбурге или судостроительные верфи на Балтийском побережье, были нерентабельны по экономическим критериям, поскольку затраты, необходимые для восстановления, намного превышали ожидаемую прибыль даже в долгосрочной перспективе. Это было повторением того, что уже было опробовано в 1960‑х годах в ФРГ в горнодобывающем секторе, а в 1970‑х и 1980‑х годах в сталелитейном секторе и других отраслях промышленности: временное поддержание неконкурентоспособных компаний с помощью государственных субсидий с целью предотвращения экономического краха целых регионов и крупных городов. В Сааре и Рурской области такие меры позволили выиграть время для постепенного сокращения рабочих мест и развития других, более перспективных предприятий. Здесь, в бывшей ГДР, целью было использование налоговых денег для восстановления «промышленных центров» с преобладанием неработающих предприятий таким образом, чтобы в кратчайшие сроки были созданы стабильные рабочие места. Например, компания Карл Цейс Йена получила поддержку в размере 3,6 миллиарда марок с целью сохранения около 10 тысяч рабочих мест. За приватизацию верфей на северо-востоке Германии Попечительский совет по управлению собственностью заплатил от шести до семи миллиардов марок за 10 тысяч рабочих мест. В случае с заводами Буна и другими химическими заводами государственные субсидии покупателю «Доу Кемикал» составили около десяти миллиардов марок на 5600 рабочих мест, в долгосрочной перспективе даже только 1800. За обеспечение одного рабочего места государство платило около 600 тысяч марок в случае с верфями и пять миллионов марок в случае с компанией «Доу Кемикал» – впечатляющие цифры, но не столь необычные, если учесть, что западногерманская горнодобывающая промышленность получила 128 миллиардов евро в период с 1958 по 2005 год, не считая «издержек вечности», то есть затрат на экологические последствия добычи полезных ископаемых[16].

Попечительский совет по управлению собственностью прекратил свою деятельность в конце 1994 года. К тому времени он приватизировал около 6 тысяч из 1370 компаний, переданных ему с момента основания, и вернул около тысячи бывшим владельцам, меньшая часть досталась муниципалитетам. 3712 предприятий были ликвидированы. Около 1,5 миллиона рабочих мест были стабилизированы или обещаны новые. От продажи предприятий и земли Попечительский совет выручил 68 миллиардов марок, а за реструктуризацию, закрытие предприятий, принятие старых долгов и экологическое наследие заплатил в общей сложности 343 миллиарда марок, так что общий убыток составил 275 миллиардов марок, которые теперь перешли в государственную казну[17].

На вопрос об общей сумме трансфертных платежей восточногерманским землям нельзя дать точного ответа. Несколько оценок приходят к выводу, что в период с 1991 по 1995 год чистые расходы (то есть после учета возврата налогов и сборов) составили около 620 миллиардов марок, что для этих лет означает ежегодную сумму около 120 миллиардов. Для периода с 1991 по 1999 год существуют расчеты, основанные на 1,2 триллиона марок, то есть в среднем чуть менее 140 миллиардов в год, что соответствует примерно трети годового федерального бюджета. За период с 1991 по 2003 год, по оценкам, расходы составили около триллиона марок и в среднем около 75 миллиардов в год; при этом в период до 1995 года расходы были значительно выше, чем в последующий период из‑за потерь Попечительского совета[18].

Макроэкономические последствия этих масштабных государственных интервенций были серьезными. Доля государства выросла с 45,3 (1989) до 50,6 процента от валового внутреннего продукта (1995). Государственный долг удвоился с 929 миллиардов в 1989 году до 1996 миллиардов в 1995 году. Только расходы федерального правительства на выплату процентов выросли с 60,6 до 128,3 миллиарда за тот же период. Однако значительная часть этого долга была перенесена в специальные фонды: в «Фонд погашения внутреннего долга» были объединены убытки Попечительского совета по управлению собственностью (205 миллиардов), расходы на конвертацию валюты в Восточной Германии (30 миллиардов), государственные долги ГДР (2,8 миллиарда) и долги жилищных компаний ГДР (29 миллиардов). «Фонд германского единства» собирал кредиты, использованные для выплаты трансфертных платежей восточногерманским землям до 1994 года (84 миллиарда); в то время как расходы на субсидии восточногерманским фирмам (34 миллиарда) были объединены в «Специальный фонд»[19].

Однако большая часть трансфертных платежей направлялась не на инвестиции, а на субсидии и социальные выплаты – и около четверти платежей финансировалось через фонды социального обеспечения. Поэтому коэффициент социальных выплат в ФРГ снова значительно вырос: в период с 1982 по 1989 год он был снижен с 33 до 29 процентов. В 1996 году он достиг 34,9 процента[20]. До 1992 года экономика Западной Германии переживала особый бум в результате объединения, темпы роста превышали пять процентов, что отличало ее от других западных экономик, переживавших кризис с 1988 года. В конце 1992 года ситуация начала меняться: огромные финансовые затраты на объединение ухудшили состояние западногерманской экономики, которая, в свою очередь, с 1993 года испытывала тенденцию к снижению, в то время как в других странах ОЭСР экономика уже начала восстанавливаться. В том году валовой внутренний продукт всей Германии сократился на один процент, а в Западной Германии даже на два процента – худший показатель за послевоенные годы[21].

Безработица в старых федеральных землях также выросла – с 6,3 процента в 1991 году до 9,2 процента в 1994 году. Более того, почти не было создано новых рабочих мест. Значительное увеличение неоплачиваемых расходов на рабочую силу в ходе кризиса объединения сделало труд более дорогим, так что теперь, во время кризиса, западногерманские компании также сокращали свои штаты, чтобы добиться повышения производительности.

Несмотря