– Простите, Роза. На меня столько воспоминаний нахлынуло… Я уже много лет не поднимался наверх. Раньше мы укладывали там малышек, когда тем было лет пять-шесть…

– Что ты хочешь, время летит! – воскликнула она, вроде бы вполне удовлетворившись этим объяснением.

Бабушка сопроводила его в гостиную, его кофе и впрямь уже остыл.

– Хочешь, скажу тебе одну вещь? Как раз сейчас все станет еще труднее: в вашем возрасте приходит осознание, что жизнь начинает спускаться по склону. Дальше катишься с опасной скоростью, но как-то привыкаешь к этому.

Сидящий рядом с Сезаром Анри, казалось, тоже увлекся мультфильмом. Документ для коллежа нашелся, вся история с бумагами ушла в прошлое, и в дом возвращалась привычная обыденность. Поль подцепил ложечкой кусок сахара и обмакнул его в теплую жидкость. Кофе начал медленно просачиваться вглубь спрессованных кристаллов. Вскоре кубик стал терять свою форму, но Поль продолжал неподвижно держать ложку над кофе. Все должно происходить естественным образом. Кубик быстро распался, позволив жидкости и ее температуре изменить его форму. Все произошло в мгновение ока, в ложке осталась лишь едва заметная лужица чуть более плотной субстанции. Усталым жестом Поль опустил ложку, и она стукнулась о дно чашки.

И что теперь ему со всем этим делать? Кто уже в курсе? Ничто не должно измениться. В масштабе человечества он и сам теперь как та маленькая лужица. На стене висела галерея портретов и всевозможных фотографий с каникул. Идеальная семья, на большинстве кадров Кьяра – улыбающаяся, скривившаяся в гримасе или глядящая куда-то вдаль. Если Макс и Кьяра действительно разводятся, его ждут непростые времена. А когда будущее становится неопределенным, тут есть о чем задуматься.

20

Нью-Йорк

Макса разбудил луч солнца, коснувшийся его щеки. Кьяра стоит спиной к нему. Она смотрит в окно, молча разглядывая улицу. Судя по всему, она уже приняла душ, и теперь на ней длинное платье, перехваченное непомерно широким поясом. Она, босая, стоит на мягком ковре и заправляет за ухо прядь волос. Без всяких сомнений, настоящая модель, думает Макс, не показывая, что уже проснулся. Ему хотелось бы запечатлеть этот момент на фотографии, настолько то, что он видит, напоминает какую-нибудь картину Эдварда Хоппера. Лазурное небо, силуэты высоток вдали, на втором плане окна соседнего дома, а на первом – хранящая олимпийское спокойствие Кьяра. Он испытывает странное чувство, разглядывая ее исподтишка, такую уверенную в себе, открытую миру, хотя он думал, что это ее качество уже в прошлом, что она больше не та женщина, в которую он влюбился, словно пораженный ударом молнии. Но и никакой ностальгии он не чувствует. Они завершат свою историю пристойно, потому что страстно любили друг друга и было бы полным идиотизмом удариться в ненависть. Он счастлив возможностью провести несколько дней наедине с ней, вдали от дома и от всех других. Да, это красивый финал, и вскоре они, сохранив мирные отношения, выйдут на новую исходную позицию, каждый на свою.

– Идем завтракать? – спрашивает Кьяра, не поворачивая головы.

Он улыбается. Да, она действительно уникальна.

– У тебя глаза на затылке?

– Ты начал дышать по-другому.

Макс встает, ночью он стянул с себя брюки и носки, но остался в рубашке.

– На мой взгляд, тебе стоит перед выходом принять душ, другие клиенты будут тебе признательны.

– Слушаюсь, шеф! Ты хорошо спала?

– Более-менее, – лжет она, не упоминая о ночной прогулке.

Вдруг Макс довольно резко выпрямляется и окидывает взглядом комнату.

– Ты не видела мой мобильник?

– Я поставила его на зарядку, – говорит Кьяра, наконец-то поворачиваясь и указывая на розетку рядом с письменным столом.

Макс кивком благодарит ее и после секундного колебания, прихватив несессер с туалетными принадлежностями, направляется в ванную. Ему и самому вдруг очень захотелось скрыться в душе, настолько его покоробило, что жена прикасалась к его смартфону. Внезапно у Макса спирает дыхание: а вдруг за кажущейся безмятежностью Кьяры скрывается сдерживаемая злость?

21

Венсен

Поль хотел было тронуться с места, но не знал, какое направление и какой маршрут выбрать. Он не понимал, что делать со своим недавним открытием. Ему хотелось бы с кем-то поделиться, но, конечно, не с Изабеллой. Он заранее знал, что жена примется делано истерить, как актриса из погорелого театра, не думая о том, что у них на этой неделе гостит Лу. Проехав километров двадцать по унылым промышленным зонам, он решил связаться с Эстебаном и Люси, лучшими друзьями соответственно Макса и Кьяры. Они-то подскажут. Кстати, не исключено, что они уже в курсе.

Он позвонил жене, предупредил, что вернется поздно. Да, он добыл разрешение на выезд в Англию для девочек. Нет, ничего серьезного, просто собрание собственников затянулось. А на самом деле – да пошло оно, ноги́ его не будет на этой хренотени.

В семь вечера Поль уселся в кафе рядом с местом работы Люси. По телефону он говорил с друзьями Макса и Кьяры таким тоном, что оба пообещали встретиться с ним как можно скорее. Они явились почти одновременно и сразу засыпали Поля вопросами. Атмосфера напоминала собрание заговорщиков, но ведь Поль наверняка драматизировал ситуацию, однако когда он изложил предмет столь неожиданного вызова, то прочел на их лицах самое искреннее удивление.

– Это такая неудачная шутка? – холодно поинтересовалась Люси, верная своему образу Снежной королевы. Она вообще старалась особо не проявлять чувств, вот и сейчас уже успела взять себя в руки.

– Вовсе нет! – возразил Поль, промокая лоб бумажной салфеткой.

Люси внимательно вгляделась в этого вестника беды и пришла к выводу, что он говорил правду. Эстебан, услышав новость, выпучил глаза и принялся всем телом раскачиваться взад-вперед, как будто только так мог сосредоточиться.

– Вот хрень, – в конце концов выговорил он.

– Хрень?! И это все, что ты можешь сказать?

– Я в себя прийти не могу… Вообще-то такое, конечно, случается, но чтобы с ними?

– Значит, вы оба ничего не знали?

Люси в смятении не решалась поделиться своими потаенными соображениями. Прежде всего она подруга Кьяры, и ей никогда бы не пришло в голову предать ее. Вот только если Поль говорит правду, трудно понять, с какой стати Кьяре до такой степени скрытничать относительно своих семейных проблем… Люси не могла определиться: то ли ей следовало пожалеть подругу, которая все держала в себе, то ли обидеться, что та оставила ее в неведении. Конечно, она помнила прошлое лето, когда не могла не почувствовать, что жизнь семейной четы проходит через зону турбулентности. Тогда Кьяра временами теряла бдительность и проговаривалась. В конце концов Люси покачала головой, сложила руки на груди и откинулась на спинку стула, как надувшийся ребенок.

– Блин, нет. Я не знала.

Поль почувствовал себя довольно глупо. Растрезвонить о своем открытии было точно не лучшей мыслью, но ничто другое не пришло ему в голову. А с эгоистичной точки зрения ему необходимо было выговориться.

– Хуже всего, на мой взгляд, было то, как отреагировал Сезар, когда прочел название документа через мое плечо.

Люси встрепенулась:

– Ты что, позволил Сезару прочесть? Поверить не могу! Что именно он сказал?

– Успокойся! Я был так ошарашен, что не заметил, как он вошел в кабинет. Он сказал, что давно догадывался, или что-то в этом роде.

– И ты не спросил его почему? – продолжил допытываться Эстебан, взбудораженный мыслью о том, что мог чувствовать Сезар.

– Да куда там! Он почти сразу устроился перед телевизором. Не мог же я его расспрашивать под носом у бабушки и дедушки!

– Потрясающе. Итак, ты решил выложить перед нами свою бомбу, а мы теперь должны как-то с этим разбираться, я правильно поняла? – возмутилась Люси.

У всех троих почти одновременно запиликали мобильники.

– Этого только не хватало, – проворчала она, открывая сообщение.

Они молча прочли эти несколько строк: Изабелла воспользовалась одиноким вечером, чтобы разослать приглашения на просмотр нью-йоркских видео завтра вечером у Поля и Изы.

– Забавно, что жена посылает тебе эсэмэску, – не удержался