darling! Ты великолепна! А теперь пройдись-ка вдоль остекления и покажи руками на Центральный парк. А потом на Всемирный торговый центр.

– Вот так?

– Ну да, подними руку и сделай вид, что трогаешь его шпиль, вон там! Да! Фантастика! Ты моделью никогда не работала?

– Нет, никогда, – жеманится Кьяра, понимая, что стоящий в нескольких шагах Макс сейчас задохнется от смеха.

– Если бы у меня было свое модельное агентство, можешь поверить, я завалил бы тебя контрактами, – не унимается Эф-Икс, продолжая нести свой бред. – Так, Макс, давай мне свой рюкзак и телефон, а потом вставай сюда!

Эф-Икс направляет на него камеру, и Макс наконец присоединяется к лицедейству, подчиняясь впавшему в эйфорию режиссеру. Завтрашние разведенные включаются в игру, и на пленке подколки и шутки без труда сходят за полное единение влюбленных. Их не минует ни одно клише: силуэты на фоне заходящего солнца, имитация, благодаря стеклянному полу, падения с небоскреба и даже позирование с установленным там гигантским пластмассовым Кинг-Конгом. Кьяра надрывает живот, хохоча над паясничаньем Макса.

– А меня ты почему-то не спрашиваешь, работал ли я манекенщиком!

– Посерьезнее! Аwesome, guys! Awesome![22] Блин, если бы все парочки были такие воодушевленные, как вы!

– Да уж, воодушевления у нас хоть отбавляй, – откликается Макс и получает тычок локтем в ребра от Кьяры.

– Полет над Манхэттеном будет полный кайф. И на острове Эллис тоже, это вам говорю я! – ликует Эф-Икс в восторге от готовности клиентов сотрудничать.

После получаса съемок оператор аккуратно убирает камеру и другое оборудование. Кьяра начинает дышать свободнее. Если им удастся разрядить обстановку, видео получится как раз таким, какое и требовалось, чтобы удовлетворить близких.

– Так, встречаемся через два дня, right? Кьяра, я пришлю тебе точные координаты, где будет ждать вертолет.

– Ладно, договорились.

– Все, я побежал. Классно получилось! Awesome!

– Потому что ты сам awesome, – заверяет Макс.

Эф-Икс радостно прыскает со смеху.

– Работать с вами – чистый кайф… Ой! Я чуть не утащил ваши вещи, – спохватывается он, вытаскивая их из-под плаща.

Оператор протягивает сумочку Кьяре, достает из заднего кармана джинсов телефон Макса и смотрит на экран.

– Тридцать сообщений от Роксаны, надо же. Ей точно не терпелось что-то тебе сказать!

В одну секунду воодушевление Макса испаряется, уносясь куда-то далеко за пределы окружающих зданий.

И пока Эф-Икс исчезает за толстыми дверями лифта, не забыв посоветовать своим новым любимым клиентам насладиться последними лучами заходящего солнца, Макс изо всех сил старается, насколько возможно, не встречаться взглядом с Кьярой.

23

Париж, десятью годами раньше

Кьяра решила остаться дома. Она была на восьмом месяце беременности и больше не могла выдерживать жару, стоявшую с начала лета. Ей очень хотелось присутствовать на открытии нового офиса Эстебана и Макса, но при всем этом желании одна только мысль задержаться там хотя бы на часок уже оставляла ее без сил. Пока Макс чистил перышки, она включила маленькой Лу мультик и зашла к мужу в ванную.

– Я лучше лягу спать одновременно с Лу.

Макс весь в последних приготовлениях. Поправил ворот рубашки, проверил, что отражение в зеркале вполне его устраивает, и повернулся к жене, сидящей на бортике ванны.

– И будешь совершенно права!

– Все же мне неловко, что я туда не пойду.

Макс чмокнул жену в лоб и снова обернулся к зеркалу, чтобы обрызгать себя парфюмом.

– Знаешь, ничего существенного ты не пропустишь. В основном мне предстоит пожимать нужным людям лапы и налаживать связи.

– Возможно, но мне хотелось бы быть рядом.

Кьяра с большим трудом поднялась, подошла к мужу и положила голову ему на плечо.

– Я уже устала от беременности.

Макс прекратил поправлять прическу.

– Милая, к сожалению, тут я мало чем могу помочь. Только знай, что для меня ты и беременная – верх совершенства, – заверил он, проводя указательным пальцем по подбородку жены.

– Ну да, не ты же таскаешь эту огромную штуковину, – засмеялась она, указывая на свой выпирающий живот.

Макс расправил плечи и выпятил грудь.

– Ладно, я пошел… Как я тебе?

– Отпад.

– Очень мило. И отпад желает тебе спокойного вечера.

– Постарайся не слишком шуметь, когда вернешься, у меня сейчас очень чуткий сон.

– Договорились. В случае чего рухну на диван.

Макс взял пиджак, висящий на радиаторе, вышел из спальни и направился в гостиную к Лу. Та сидела по-турецки перед экраном телевизора, целиком поглощенная напряженной сценой: пингвиненок Чупи терзался сомнениями – украсть или не украсть полдник у одноклассника.

– Папа уходит на работу, детка. Веди себя хорошо и береги маму, ладно?

Лу, засунув большой палец в рот, не отрывала взгляд от телевизора.

– Кажется, этот раунд я проиграл.

– Никто не может тягаться с Чупи.

Кьяра прижалась к мужу. Тот в ответ нежно ее обнял и выскочил из квартиры. Пока Чупи вел серьезный спор о застегивании рубашек – начинать нужно снизу или сверху? – Кьяра принялась мыть тарелку Лу. Самой ей этим вечером есть не хотелось, йогурта и нескольких сухофруктов будет достаточно.

Она сняла туфли и с огромным удовольствием поставила отекшие ноги на прохладный пол. Прислонившись к кухонному столу, она не отводила глаз от Лу, которая возвела в настоящий культ… кого там? Пингвина? Кьяра обожала, когда девочка забиралась на диван между ними с Максом со своей любимой игрушкой под мышкой. Она любила запах дочки после пробуждения – младенческий запах, смешанный с ароматом детского шампуня. Завтра они отправятся в парк, где Лу предастся любимому занятию – станет кормить уток хлебными крошками. Как же они счастливы, все трое. А через несколько недель их станет четверо, даже не верится!

Только Кьяра собралась улечься с книжкой, как Лу заканючила: «Ну исё один мультик. Последний-плепоследний». Кьяра, смеясь, уступила и решила использовать это время, чтобы запустить стиральную машину. Она начала неспешно перебирать постельное белье, пижамы, майки, рубашки – и тут в кармане брюк, давно дожидавшихся стирки, нашла зажигалку. Она улыбнулась: если Макс время от времени и покуривал, он всячески остерегался делать это при ней, которой стоило неимоверных усилий бросить. Запустив руку глубже в тот же карман, Кьяра нащупала какую-то бумажку, достала ее, по-прежнему погруженная в свои мысли, подумала, что это, наверное, скомканный бумажный платок, который едва не уделал все содержимое стиральной машины мелкой бумажной трухой. Потеряв интерес к содержимому кармана, она бросила зажигалку и платок в корзину, но что-то, какое-то безотчетное чувство (наверно, это и есть интуиция) не давало ей покоя. Когда Лу попыталась – такой уж у нее возраст – снова завести свое «Еще один, мама, пожалуйста!», Кьяра ответила «Ладно», даже не услышав себя. Нагнувшись, как могла, над корзиной, она развернула то, что сочла носовым платком, а на деле оказалось сложенным вчетверо кассовым чеком. На блеклой бумажке Кьяра различила женское имя и номер телефона. Сердце замерло, и в ту же секунду она почувствовала, как к лицу прилила кровь. Только не впадай в панику. Вполне вероятно, что это какой-то пустяк. Ну конечно, пустяк, но… Она еще ничего не поняла, но что-то в ней всколыхнулось. Может, были признаки, которые она сознательно игнорировала? Кажется, случались более рассеянные, чем обычно, ответы, например, в прошлые выходные, когда она подшучивала над слишком долгой пробежкой Макса. И потом, она сама телом и душой погрузилась в свою беременность и уход за Лу, не считая недавнего поступления на курсы. Неужели она до такой степени отключилась от всего остального?

Как она оказалась в кабинете с компьютером Макса на коленях? Она не смогла бы восстановить хронологию вечера, помнила только, что прежде всего поспешила уложить дочь. Лу выбрала книжку, какую-то странную историю про строительство хижины, где главным героем был ежик, и всевозможными ужимками уговорила прочитать ей три главы. Позже ночью, когда вернулся слегка подвыпивший Макс в приподнятом настроении после отлично прошедшего открытия бюро, он нашел жену в кабинете, заплаканную, с каменным лицом.

Напрасно он потом умолял, напрасно объяснял, что речь шла о простом флирте, о заигрывании, напрасно клялся, что эти сотни мейлов